Они прошли через проходную. Сложностей там не возникло, разве что с начальником переговорить за вчерашнее пришлось. Затем Иван Петрович добрёл до цеха и поздоровался с другими мужиками.
– Что, Еремеев, свободен теперь? – с издёвкой спросил гадкий сплетник Степан Васильчиков. Его на заводе недолюбливали, но обсуждали негодяя только за спиной. Уж очень мог этот мужик жизнь подпортить.
– Свободен, – признался Иван Петрович, и настроение его резко упало.
– И на кого твоя Маруся тебя променяла?
Бара Баш быстро сообразил, что над его хозяином измываются. Он же был бесом и нюх на злые дела имел тонкий. В воздухе ароматно запахло подлостью. Ах, с каким удовольствием вдыхал бесёнок её нежный запах! Но только умом он злился – как же это так на его человека покушаться?
«А вот шиш тебе!» – подумал Бара Баш и потёр ладошки.
Степан Васильчиков поперхнулся и вдруг уронил себе на ногу тяжёлую металлическую заготовку.
– Вот чёрт! – воскликнул он, подпрыгивая на одной ноге.
А Иван Петрович, улизнув от ответа в прямом смысле этого слова, пошёл вдоль конвейера, чтобы посмотреть всё ли готово к его запуску. После чего, решив, что всё хорошо, потянул руку к кнопке запуска.
– Погоди! – вдруг пискнул сидящий на шее Бара Баш.
– Что такое?
– Чую-чую. Что-то будет, если нажмёшь.
Слова заставили Ивана Петровича по новой проверить оборудование. Он изучил целостность, проверил датчики, даже на кабели посмотрел и…
– Ох ты. Витёк, зови электрика! У нас тут провод оголённый. Кто ж его так и чем?
Неисправность удалось устранить. Пожара не возникло, а потому ближе к обеду Иван Петрович отправился в сторону администрации, чтобы сдать доделанную им отчётность.
– Ой, это вы Иван Петрович, – покраснела, приветствуя его серая мышка Елизавета Игнатьевна – бухгалтерша лет под сорок.
– Да. Вот, вовремя закончил, – положил он бумаги на стол полноватой, но миловидной женщины.
– Могли бы и не торопиться так, все же понимают.
«Вот те на. Уже каждый на заводе про мой развод знает, что ли?» – удивился он тому, как быстро новости распространяются.
– А я человек ответственный, – сухо сказал он. – Личное личным, а дела делать надо.
Елизавета Игнатьевна тут же в смущении опустила взгляд, а Иван Петрович, мысленно ругаясь на чём свет стоит, пошёл обратно в цех. Для этого ему надо было спуститься по лестнице. И едва он преодолел первый пролёт, как сверху раздалось.
– Иван Петрович! Иван Петрович, вы мне случайно к документам свой черновик приложили.
