Робин очень нравился девушкам. Он был красив, а его обаяние сражало наповал. Ему стоило лишь улыбнуться и бросить приветливый взгляд на любую из них, чтобы притянуть к себе как магнитом. И они улыбались ему, украдкой бросали застенчивые и призывные взгляды, но Робин ни разу не ответил ни на один такой взгляд. Он охотно танцевал, но ни одну девушку не приглашал на танец дважды за вечер. Познавший женщину, в Веардруне он редко проводил ночь в одиночестве, но то было в Веардруне. В Локсли на него ощутимо давил незримый графский венец, заставляя чувствовать себя ответственным за каждый свой шаг. Не будучи ни в кого влюблен, он не хотел никого увлекать и небезосновательно опасался, что не встретит отказа, если зайдет далеко. Зная, как высоко в селениях ценится девичья невинность, если только девушка не уступит тому, кто и так станет ей мужем, Робин не хотел обижать ни девушек, ни их родителей.
И все же одна ему нравилась больше прочих, та, что была самой красивой девушкой в селении, – Элизабет. Он с удовольствием любовался ею и ловил себя на мысли, что в нее он мог бы влюбиться. Но Робин уже все понял про Элизабет и Вилла, причем брата он понимал лучше, чем Вилл самого себя.
Наступило Рождество. После праздничной мессы все поздравляли друг друга, и Элизабет, как и другие, подошла к Робину пожелать счастливого Рождества.
– Спасибо, Элизабет, – ответил Робин и поцеловал девушку в щеку. С внезапной грустью он улыбнулся и вздохнул: – Если бы ты знала, как мы праздновали Рождество в Веардруне!
Заметив, как опечалились его обычно веселые глаза, Элизабет чутким сердцем угадала, что надо сказать.
– Расскажи, – попросила она.
Они вышли из церкви, медленно пошли по дороге, и Робин рассказывал, погрузившись в счастливые воспоминания. Грусть покинула его взгляд, он улыбался, тихо говорил, а Элизабет внимательно слушала и улыбалась в ответ. Вилл шел поодаль, вместе с матерью, и Барбара с трудом прятала улыбку, видя, как сын пристально наблюдает за братом и подругой. Все они направлялись в дом Вилла, где их ждала праздничная рождественская трапеза, и это сильно успокаивало Вилла, но ничуть не умеряло волнения, которое он старательно скрывал. Ему казалось, что Элизабет слишком увлечена рассказом Робина, и не очень-то нравилось, как Робин поглядывает на девушку. Вилл хорошо помнил по Веардруну, как действуют на женщин подобные взгляды брата. Но вот Робин и Элизабет дошли до ворот, остановились, обернулись, поджидая отставших Вилла и Барбару, и, посмотрев в спокойное лицо Робина, который улыбнулся в ответ, Вилл устыдился своих подозрений.
