Она же по-прежнему ничего не видя, мокрая, грязная, на четвереньках карабкалась наверх. Только один раз оглянулась и спросила. – Глеб, а Анька где?
– Да щаз придёт твоя Анька! – и сам не заметил, как перешёл на простой и понятный деревенский язык, называя, как и Павла Аню Анькой. С одной стороны, хотелось рассердиться, с другой – смеяться: наверное, уж очень было смешно смотреть со стороны, как два перемазанных в глине человека пытаются выбраться наверх, подталкивая друг друга, а потом падают и снова оказываются в воде.
Аня, прибежав, оценила ситуацию мгновенно: привязав один конец веревки к деревцу, сбросила другой к нам со словами. – Держите!
– Пашка, ты давай первая! – говорю, обвязывая её вокруг талии веревкой. – Я сзади буду помогать тебе!
Павла карабкалась наверх, соскальзывая и сбивая меня, из последних сил. И наверное, ничего бы у нас не вышло, да ребята услышали крики Ани, подбадривающие Павлу. Когда её вытащили, оказалось, что рядом с Аней, были ещё двое Володей. Затем подняли очки Павлы, о которых она всё время сокрушалась. И лишь в конце быстро подняли и меня. Очки Аня тут же протерла и подала Павле. Та нежно чмокнула её в щеку.
– А меня? – пододвигаю свою щёку.
– Обойдёшься! – вдруг отрезала Аня, и покраснела. Подружки, обнявшись и хихикая, побежали в палатку.
Отмыв глину, переодеваюсь и приступаю к вязке плота. Но, почему-то память то и дело возвращает меня к этому случаю. Что же здесь необычного? Почему это вспоминается? И вдруг отмечаю, что мне приятно вспоминать именно тот благодарно – счастливый взгляд одной покрасневшей особы, которым она одарила меня, перед уходом в палатку. Тогда почему «Обойдешься»?
Плот уже был почти связан. Мне оставалось его хорошенько проверить и доложить Григоричу. Неожиданно поймал себя на том, что и я теперь зову лоцмана «Григорич». Как-то, даже необычно приятно стало. Отчего? Пока и сам не знаю. Но приятно.
Запах пищи, который принес от костра ветерок, вызвал ощущение настоящего голода. Сглотнув слюну, досматриваю последние ремни на резиновых баллонах. Ну вот, можно и докладывать. Проверяю крепление плота к колу и направляюсь к костру. Здесь уже все собрались. – И когда успели? Видно, не у одного меня слюнки текут!
Но до начала обеда было ещё далеко. А потому иду к реке, чтобы успеть помыть руки.
Солнышко грело так, что было жарко. Хмыкнул, вспомнив утреннее купание, и просто помыл руки. Только сейчас и смог рассмотреть наше стойбище по-настоящему. Это была поляна метров пятьдесят длиной и столько же шириной на краю деревни. Всю поляну захватили ромашки, и лишь в канавах красными пятнами рос Иван-чай. На берегу возле обрыва, где перемазались мы с Пашкой, росло одно деревце, а за ним ещё несколько.
