С моей стороны подошла молодая девушка с темными волосами, собранными сзади. Моя спутница попросила снять пиджак, что я и сделал. Тогда девушка расстегнула пуговицы рубашки на рукаве. Я все смотрел на блондинку и не мог сказать ни слова. Я не хотел волшебную таблетку, а она как будто знала об этом. Но тут она задала вопрос:
–Ты хочешь о чем-нибудь спросить?
–Мой отец помогает тебе? – я не знаю, почему я об этом заговорил.
–Не мне. Хорошего вечера.
Двери захлопнулись, и я увидел, что сижу за рулем в машине во дворе дома. Я посмотрел на руку: на ней остался небольшой след от иглы. Как я мог такое допустить?! Что она сделала? Зачем ей моя кровь? Я решил завтра все рассказать Максу. Это зашло слишком далеко. А если она была у него? Надо было рассказать ему все сразу. Как же все так хорошо начиналось! Я еще раз спрашивал, как я мог такое допустить! У меня не укладывалось в голове. Дома я прилег в гостиной, но уснуть не мог. Я стал вспоминать встречу с блондинкой и понял, что не могу с точностью определить, что я делал и что она говорила. Я так и не смог заснуть.
Рано утром Макс вбежал в лабораторию и через стекло позвал Софию. Она очень удивилась, увидев его, а когда подошла, поняла, что он очень встревожен. Девушка не успела спросить для чего она ему, он схватил ее за руку.
Через несколько минут они вбежали ко мне домой. В гостиной и на кухне ярко светило солнце. Моему сердцу каждый следующий удар давался все тяжелее и тяжелее, боль отдавалась глубоко в груди, не давая дышать, как и пошевелить рукой. Я слышал только неразборчивые голоса, даже пытался что-то сказать совсем не относящееся к этой ситуации, не уверен, действительно, говорил ли вслух. От этого мне хотелось смеяться, но было больно. Сдавило в груди. Это последнее, что помню.
Мой дом достался мне от моего отца. Кажется, он был хорошим родителем. Каждый день, несмотря на занятость, он разговаривал со мной или читал книжку. Каждую субботу мы ели мороженное, смотрели один фильм или ходили в какое-то место, вроде кафе, игровой или на каток. В остальное время он работал и просил, чтоб я не отвлекал его, работал он дома. На первом этаже он обустроил лабораторию. Она выходила каким-то образом за кухней. Будучи очень любопытным ребенком, все же старался не заходить туда, только иногда по-детски подсматривал, особенно когда к отцу приходили гости. Я боялся той комнаты, потому что если попадал туда, то папа играл со мной в доктора, делал укол, который не казался мне игрушечным. Красной крови в пробирках я не боялся, видел, что из нее не делают железного человека, а всего лишь опускают под микроскоп и в какую-то огромную штуку. Маму я не помню, как не старался вспомнить хоть какие-то поездки с ней. Последнее яркое воспоминание, это запах комнаты, которую отец переоборудовал дома в палату. Почему-то запах напоминал нежный аромат чайного дерева и был похож на духи. Как сейчас. Я понял, что задыхаюсь. Этот запах повсюду. Мне кажется, я слышу голос той женщины, я не хотел этого, я хотел отбиться от него. Я не слушаю ее. Я не слушаю ее! Но она закрывает мне рот своей холодной рукой, завязывает чем-то глаза. Несколько дней я так лежу прикованный к кровати в этой комнате и ничего не вижу, не могу снять повязку. Только запах. Я кричу, но никто не подходит. Я вдруг словно засыпаю, но слышу собственный голос, как я кричу, зову отца.
