Там, где заводь граничит с быстрым течением, неустанно крутятся миниатюрные водовороты, а редкие торчащие стебли куги, дрожа от напора воды и издавая при этом какие-то странные зудящие звуки, равномерно покачиваются из стороны в сторону. Вокруг них назойливо снуют сине-зеленые бархатные стрекозы, пытаясь, словно ковбой – мустанга, оседлать эти своенравные тростинки.
Веревками, прикрепленными к скамейкам, дед с Колькой привязываются к кусту осоки, и начинают разматывать удочки. В ту же минуту несколькими метрами ниже из прибрежной травы демонстративно вылез уж и, презрительно извиваясь всем телом, натужно поплыл к противоположному берегу, словно показывая всем своим видом, что не желает иметь с нами ничего общего. Прямо под баркасом беспечно ходят изящные красноперки.
Ещё дальше, на границе травы и открытой воды, сопровождаемый веером брызг чудовищный грохот вновь напомнил о повсеместном присутствии в зеленоватой хоперской воде исполинских хищников…
…Колька открыл глаза… Мать кочергой сдвигала на чугунной плите кольца после засыпки в печку угля.
– Вставайте, в школу собирайтесь!..
Однако, нам уже давно пора вернуться на поляну Панского леса, где мы оставили агронома Владимира Петровича наедине с Семеном Михальчуком.
– Уж больно надоел ты, Петрович, – продолжал Семен, – своими проверками: как я там пашу, да по норме ли заглубляю плуг… ты ж все ходил мерил спичечным коробком, – да укорял меня, что я ношусь на тракторе, как угорелый… понятно, тебе надо по правилам. А я чем глубже пашу – тем, естественно, медленнее, и тем меньше заработаю. И, вот, ты как-то подъезжаешь ко мне в поле на «Москвиче» – а я уже гаечный ключ на «36» приготовил… думаю, нагнешься к плугу… да смотрю – у тебя в машине сидит еще твоя жена с маленьким дитём… в общем, прости меня, Петрович… эх!.. – Михальчук закрутил головой в разные стороны, словно уворачивался от пчелы или пытался отыскать то, в чем в данный момент остро нуждался. – На мне, Петрович, ведь, и так одна смерть имеется… да, нет – успокоил Семен агронома, – это было еще во время войны, я попал в плен к немцам…
– Ну-ка, – подожди, Семен, – я сейчас…
Агроном быстрым шагом направился к тому месту, где сидел. Там он сложил в сетку-авоську ту самую бутылку водки, два стакана, какую-то немудреную закуску, и вернулся к Семену. Они сели на лежащую корягу, по которой сновали вездесущие муравьи. Агроном налил до половины два стакана, протянул один Семену.
