Через несколько минул фельдшер вышел с потертой коричневой балеткой в руке.
– Ну, пойдем… – многозначительно вздохнул Листовой. – А что случилось-то?..
– Да, они с гулянки пришли немного пьяные… маме плохо стало…
– Ну, ясно… – ответил фельдшер, словно шахматист, который просчитал наперед все ходы противника. Несколько минут они шли молча. Колька почему-то начал вспоминать, как Листовой в медпункте, где вдоль стен стояли стеклянные на металлическом каркасе шкафы, и пахло микстурами, делал их классу всякие уколы – прививки. Чтобы разрядить неловкость, Колька набрался смелости и робко спросил:
– Дядя Петя, а когда люди пьют водку и становятся потом сильно пьяные, они могут не захотеть ее пить больше, чем нужно?
– Ну, брат, это ты задал нелегкий вопрос … – немного помолчав, задумчиво ответил Листовой. – Трудно сказать – «да» или «нет». Вот, смотри: например, у вас в классе кто-то хорошо учится, а кто-то – плохо, у одних примерное поведение, а другие – хулиганят. А почему так, – как думаешь?..
Колька смущенно заулыбался, так как был хорошим учеником; он с гордым видом поправил свою шапку-ушанку на белом каракулевом меху и с темно – бордовым кожаным верхом, которую ему подарил дед год назад, и после некоторого раздумья ответил:
– Ну, наверное, одни добросовестные ученики, а другие – нет; одни каждый день до конца готовят дома уроки, а другие – ленятся, не доделывают…
– Да, это, дружок, ты мне говоришь то же самое, о чем я тебя спрашивал… – засмеялся Листовой, перекладывая из одной руки в другой свой чемоданчик. – Так, а почему, все-таки: одни добросовестные ученики, а другие – нет?..
– Наверное, дядя Петя, просто одни чуть-чуть умнее других… – растерянно и с ноткой испуга ответил Колька, боясь, что сказал что-то крамольное.
Тем временем, они перешли через деревянный мост, соединяющий недалекие берега промерзшей до дна речушки. Из ближайшей подворотни выскочил невнятной породы черный цуцик, и, суетливо бегая из стороны в сторону, яростно залаял. В ответ Шарик на одном им понятном языке что-то прогавкал, будто сообщил часовому пароль, – и все успокоилось.
– Другими словами, Коля, – продолжал фельдшер, – одному дано быть хорошим учеником, а другому, – как он ни старайся, – вряд ли. Это называется – природа. Так и с водкой. Кто-то выпил стакан – другой, и говорит себе: «все, пожалуй, хватит, – больше не надо», – и поставил рюмку в сторону. А другой и рад бы остановиться, – да не в силах, пока все, что перед собой видит, не выпьет, либо не свалится замертво. Не могут остановиться, потому что природой им, в отличие от других, не заложено некого барьера, через который они не могли бы переступить, – то есть, не могли бы выпить больше, чем следовало бы. И это, Коля, – скорее от судьбы врожденная неизлечимая болезнь, – нежели дело воли. Хотя, и она, конечно, играет некоторую роль, – особенно когда человек решает: а стоит ли вообще начинать сегодня пить. И более емко, чем писатель Чехов, тут, Коля, не скажешь: «многих способных людей погубила эта страсть, между тем как при воздержании они, может быть, могли бы со временем сделаться высокопоставленными людьми», – понимаешь?..
