На следующий день я не просто летала, я парила в облаках. В облаках нежности и любви. В эйфории, которая знакома тем, кто только что влюбился. Или осознал, что влюбился. Правда, если верить одному ужасному божественному, влюбился он в меня давно, и парой признал тоже. Но боролся с этим чувством до последнего. Так что я в каком-то смысле была благодарна безликому снайперу. Именно атака на меня заставила Рамона осознать, что он свою луну не отпустит. А я не хотела, чтобы меня отпускали. Меня и дочку. Я хотела, чтобы наша семья была полной и настоящей. Как я всегда и мечтала.
После такого с нами должно было случиться что-то жаркое и волнующее, но Рамону требовалось время на восстановление. Поэтому мы просто лежали в объятиях друг друга, сплетаясь руками и ногами. Он шептал мне милые фразы на вилемейском и переводил их. Так что время мы все-таки провели с пользой: теперь я знала бесчисленное множество ласковых слов, которые совершенно точно пригодятся, когда родится наша дочь. А потом сын.
Нарисованная Рамоном картин счастливой жизни опьяняла, кружила голову, позволяла надеяться исключительно на лучшее. В его объятиях мне казалось, что если мы вместе, то точно справимся со всем, что бы ни случилось. Признание моей пары и его предложение стать его луной виделось мне добрым знаком.
Знаком перемен к лучшему.
И никто нам не помешает: ни безликие, ни невидимых психопат, помешанный на выведении божественных вервольфов, ни Мишель…
Я в это искренне верила.
Но жизнь, как всегда, внесла свои коррективы.
– Верховный, у нас проблема, – хмурый вид Хавьера намекал, что новости у него так себе.
Начальник безопасности застал нас с Рамоном на любимой веранде. За ночь мой истинный полностью восстановился и пожелал завтракать как обычно. Даже стейк заказал, который съесть не успел: Хавьер явился раньше. И с плохими новостями. По морде вервольфа прямо читалось, что новости не про то, как они отловили шпиона и посадили его на кол. Уверена, будь так, Хави был бы счастлив.
– Говори, – приказал Рамон.
Хавьер заговорил очень быстро, и я разобрала только «Торо», «джунгли», «лодка» и «Мишель».
Э-э-э?
Верховный очень медленно отложил нож, очевидно, чтобы не метнуть его в начальника охраны, и так же медленно поднялся. Внешне он остался спокойным, но в меня ударили его эмоции: мощный коктейль ярости, ненависти, вины.
