Сначала Доминик просто попросил меня подобрать для его новой любовницы наряды. Я занималась этим часто, часто выбирала подарки для его пассий. Знала его вкусы в женщинах. Но Чарли не понравились подобранные мною образы. Как я тогда разозлилась! Решила, что она капризная и претенциозная. А оказалось, что она просто не похожа на бывших Доминика, и к ней нужен совершенно другой подход. Поначалу Чарли тоже считала меня засланцем от Доминика, с которым у них на тот момент было все сложно. Шпионом, прямо как Рамон! Видимо, у меня лицо такое. Или карма. Но мне удалось завоевать ее доверие искренностью.
С верховным это тоже сработало. Он перестал смотреть на меня, как на врага.
С Чарли разговор плавно перетек на меня, а может, он и так был про меня. Рамон спросил про моих родных, и я рассказала про маму. До этого я рассказывала о ней только Хелен. Точнее, о своих чувствах. Мама умерла, когда мне было восемь. Отец хотел второго ребенка, сына, и мама забеременела моим братом. Несмотря на предупреждения врачей о том, что у нее слишком хрупкое здоровье. В итоге остались только мы с отцом, и эта трагедия развалила нашу семью. Мы в принципе никогда не были с ним близки, я смотрела на него, как на божество, сильного волка, кузена альфы. Защитника. А он отдал меня Августу и отвернулся от меня, когда тот меня прогнал.
На сеансах у психотерапевта я могла часами рыдать по поводу предательства отца, но сейчас во мне все перегорело, и Рамон услышал только факты. Тем не менее вилка в его ладони в определенный момент просто погнулась.
– Ты, должно быть, ненавидишь мужчин.
– Нет, – покачала головой я.
– Тогда боишься.
– Мне повезло, что в моей жизни случались и хорошие мужчины.
– Доминик Экрот?
Я осторожно кивнула.
– Он мне помог вернуться к вервольфам. Принял в стаю.
– Что вас связывало? – кажется, включился ревнивый Рамон.
– Исключительно работа. Доминик встречался только с людьми, а я после Августа не подпускала к себе мужчин. Думала, вообще никогда не подпущу.
Пока не случилась та волшебная ночь.
Мы встретились глазами, и я снова почувствовала эту химию. Нить. Связь. И тоску Рамона. Мгновение – и все исчезло. Я снова была я. В себе. А на той стороне словно упала заслонка между мной и его чувствами.
– Ты заслуживаешь большего, Венера.
И почему у меня такое чувство, будто он говорит о себе?
Дальше мы не касались личного. Вообще Рамон очень быстро свернул разговор и проводил меня в спальню.
– Ты устала, – заявил он мне, и на все мои «нет» напомнил о ребенке.
