– Это обнадеживает. Ты вообще вовремя позвонила, потому что я почти подбивала Доминика на спасательную операцию.
– Спасательную операцию? Звучит пугающе. Кого спасаем?
– Тебя, глупая ты волчица. Он за тебе тоже переживал. Звонил пару десятков раз верховному!
На глаза наворачиваются слезы, и я закусываю щеку изнутри. Доминик и Чарли беспокоились за меня. Все действительно прекрасно.
– Ты замечательно выглядишь, Ви. Просто сияешь.
– Спасибо. Это все беременность. – Я не могу перестать улыбаться. – Чарли, я уже знаю, кто у меня будет.
– Кто?
– Дочь.
– Вау! Поздравляю!
Чарли расспрашивает меня обо всем. О дочери, о моем докторе, о том, где я живу. Нужно ли мне что-то. Мы так увлекаемся детской темой, что до Рамона и моих отношений с ним даже не доходим. Когда я слышу его шаги за дверью, то понимаю, что обещанные мне полчаса истекли. А если верить часам на компьютере – час. Хотя он пролетел как мгновение. Впрочем, самое главное я узнала: у друзей и их волчонка все хорошо. Чарли даже показывает Анхеля, у которого отдых между завтраком и игрой.
– Как назовешь малышку? – огорошивает она меня вопросом, и я теряюсь. Еще больше я теряюсь, потому что Рамон наверняка слышит эту часть разговора.
– Я не думала над этим. – Правда, ни разу не задумалась. До этого момента. – Чарли, мне пора идти.
– Как пора? – планшет подпрыгивает в руках возмущенной подруги.
– Меня ждет ужин и отдых.
– Бесова разница во времени! Наберешь меня завтра?
– Постараюсь. Привет Доминику.
– Обязательно передам.
Отключаюсь резко, потому что прощаться совершенно не хочется. Но после этого разговора в груди растекается тепло.
Рамон появляется в кабинете и ни о чем не спрашивает. Ни о разговоре, ни об имени дочери. Просто протягивает мне руку:
– Ужин?
– Ужин, – соглашаюсь я.
Что-то между мной и Рамоном изменилось, в тот вечер окончательно и бесповоротно. Верховный был само внимание. На этот раз он привел меня в столовую в светлых тонах. Здесь были старинные буфеты с декоративными тарелками. Освещали комнату две массивные с пузатыми плафонами люстры. Дополняли все это пейзажи на стенах, напольные часы, тропические цветы в вазах и свечи.
За длинным столом, накрытым скатертью цвета карамели, вполне могла поместиться большая семья (я насчитала восемь стульев), но ужинали мы вдвоем и говорили, внезапно, про Чарли. Хотя, вернее будет сказать, про мой разговор с Чарли, а после про мою дружбу с Чарли. Этой дружбы могло и не быть, я сложно сходилась с вервольфами, но подруга была человеком, возможно, в этом и весь секрет.
