Кирена проснулась поздно, – к полудню я услышал ее шаги в соседней комнате. На мое предложение позавтракать она ответила отказом, сославшись на то, что ей необходимо было успеть собрать до вечернего самолета все свои вещи, но поужинать перед вылетом все же согласилась, на что я очень сильно рассчитывал. На этом строился мой ужасный план.
Весь день я еле сдерживал своё волнение перед неизбежным, пытаясь выдать свои чувства за печаль от предстоящего неминуемого бракоразводного процесса. Но как же я ненавижу разводы! Само слово ненавижу! Это унылое действо ранит, калечит и уничтожает всё самое светлое в людях, делает их чужими, иногда врагами, почти всегда задевая при этом семьи близких. Я, росший с трех лет без отца, пронес через все свое детство чувство неполноценности и сгорал от стыда, вылепливая очередного пластилинового монстра в качестве подарка на двадцать третье февраля дедушке, жившему за три тысячи километров от нас. Безотцовщина, по сути, лишила меня детских обычных радостей, погрузив очень рано во взрослый мир с его очередями за продуктами и вещами, оплатой коммунальных услуг, приготовлением нехитрых блюд, присмотром за младшим братом. Только после службы в армии я случайно узнал от «добрых людей», что мой отец был найден в какой-то придорожной канаве, без штанов, где-то между Киевом и Москвой. Ему тогда было пятьдесят лет. Что почувствовал я, когда узнал о смерти отца, лица которого не помнил совершенно, – в нашем доме даже фотографии его не было? К сожалению, а, может, к счастью, я не почувствовал ничего. И это, пожалуй, было для меня страшнее всего. Я не понимал, как нужно реагировать на смерть человека, подарившего мне жизнь, но человека, которого я никогда не знал и никогда больше не узнаю. С самых тех пор осталась неприязнь к разводам, и я абсолютно уверен в том, что из затеи создания новой семьи на обломках старой ничего путного никогда не получится, потому что семья всегда одна. Одна и навсегда.
Наш прощальный ужин подходил к концу, – мы полностью разобрались в нашей ситуации, – когда я предложил выпить по такому случаю по бокалу хорошего белого вина шардоне. Я знал, что Кирена любит именно этот сорт, поэтому она не смогла отказаться. В гостиной звучал наш любимый Чайковский. Шардоне и «Щелкунчик» – идеальные ингредиенты для идеального завершения отношений как Радость и Отчаяние. Счастливое сочетание в стиле ар-деко, особенно, если какое-то из них содержит в себе смесь транквилизаторов и веществ, подавляющих функцию дыхания. Любовь никогда никуда не исчезает, если кто-то из двоих по-прежнему любит. Я любил, и это значило, что Кирена должна была остаться со мной в нашем доме, где мы провели несколько незабываемых лет, вихрем пронесшихся перед моими глазами за ту минуту, пока она пила из своего последнего в этой жизни бокала. Для нее наступала новая жизнь, новая эра, которую я дарил ей и которую она оценит по достоинству.
