И подняв альбом, развернула его к мальчику.
На дереве напротив никого не было. Только я, холм и ветер.
—Тори! – позвала я. – Вылезай! А то не подарю, слышишь?
– Тори, не смешно! – продолжала я кричать, обегая все вокруг.
Но здесь негде было прятаться. Негде…
Я не буду описывать вам то, что было дальше, как я спустилась с плачем в деревню, как не могла ответить его родителям, где же их дорогой мальчик. Тори искали неделю всей деревней. Было решено, что он убежал с холма и утонул в быстрой речке внизу. Но я знала, что он бы не успел этого сделать.
Тори. Мой Тори. Моя первая жертва, которая не просила о смерти.
Когда ко мне начал возвращаться разум, я заглянула в альбом. Он был пуст. Я выдернула тот лист и все вглядывалась, вглядывалась в него. Тогда у меня появились первые подозрения.
Я стала всех сторониться, да и на меня теперь смотрели косо. Все считали, я точно что-то знаю, но не желаю рассказывать. Я больше не притрагивалась к карандашам и больше не улыбалась.
Через два года я одна возвращалась со школы по дороге вдоль леса. За моей спиной послышались странные шаги, точнее это был шаг и стук. Я оглянулась.
Там, тяжело опираясь на палку, ковылял глубокий старик. Одна нога у него то ли была поджата, то ли подвязана. Я хотела было отвернуться, но, вдруг, он позвал меня по имени хриплым голосом:
– Йованка! Это ведь ты – Йованка? – старик откашлялся. – Пожалуйста, нарисуй меня!
– Что? – я испуганно прижала портфель к груди. – Вы ошибаетесь!
И быстрым шагом пошла вперед. Но он тоже не останавливался.
– Стой, пожалуйста. Человек-Тень, сказал, что ты поможешь, прошу, девочка!
Хотелось заткнуть уши и больше ничего не слышать. Я не выдержала и побежала. Старик попытался следовать за мной, но вскоре упал прямо на дорогу. Его палка откатилась, по сморщенному от времени лицу побежали слезы.
– Пожалуйста, помоги мне! Умоляю тебя!
Я остановилась и повернулась, по моим щекам тоже уже бежали мокрые дорожки.
– Я не могу вам помочь! Что вы от меня хотите?
Старик пытался ползти ко мне, хватаясь руками за землю и волоча непослушную ногу. Это было слишком, я вернулась и тут мне в нос ударила страшная вонь от гниющей плоти. Его вторая нога была перевязана тряпками до колена, сквозь которые сочился гной.
Гангрена.
Задохнувшись, я закрыла лицо рукой:
– Почему, почему вы просите меня об этом? – спросила я с отчаянием.
– Я не жилец, – прошептал старик. – Но смерть никак за мной не приходит. Умоляю, Тень сказал, что если ты меня нарисуешь, то все закончится.
