На него самого внимания почти никто не обращал. Пару раз подходили поздравить с правильным выбором церкви, один раз подошёл мужчина спросить огоньку. В остальном, собравшихся новые лица в толпе совсем не интересовали. Паства отца Матфея обсуждала суть сегодняшнего собрания. Больше всех внимание Виктора привлекла одна женщина лет сорока. Строгий деловой костюм, волосы цвета светлой меди, собранные в аккуратный пучок, и неприятные резкие черты лица, выдавали в ней домашнего тирана. Это же подтверждалось безмолвным невысоким худым мужчиной в очках, под которыми прятались глаза полные бесконечной усталости. Рядом с этой парочкой стояли трое малышей – два мальчика лет семи-восьми и совсем крошечная девочка лет четырёх. Все кроме женщины молчали. Сама же глава семейства, с важным видом, вещала собравшимся вокруг неё, что она знает в честь чего их сегодня собрал пастырь. Свершилось нечто великое, что-то такое после чего все Свидетели Мира будут одарены мудростью и благодатью Божьей. О чем именно идёт речь женщина умалчивала, ссылаясь на то что только сам отец Матфей вправе поведать своей пастве эту радостную весть. Однако судя по её лицу и, временами, надменному тону в голосе, становилось понятно, что подобное знание резко задрало ей самооценку, давая смотреть на остальных свысока.
Утро выдалось пасмурным. В небе понемногу сгущались чёрные тучи, обещающие скорый ливень. Где-то вдалеке изредка слышался тихий грохот раскатов грома. Виктор взглянул на небо. Тучи, стягивающиеся над городком, были неестественно чернильного цвета. Солнечный свет, слабо пробивающийся через хмурое пасмурное небо, с каждой минутой уступал. Он был бессилен перед непроницаемой чернотой этих странных туч. На улице стало темнеть, а воздух заметно похолодел. Дождь должен был вот-вот низвергнуться на узкие улочки Тихой Долины, и это был дурной знак.
Виктор уже успел выкурить сигарет пять, прежде чем двое людей с непроницаемыми выражениями лиц, облаченных в чёрные одежды, распахнули двери здания, впуская собравшихся внутрь большого вестибюля, щедро заставленного рядами стульев напротив невысокого постамента с кафедрой. Все споры моментально затихли до негромких переговоров. Толпа растеклась по залу, занимая свободные места. Виктор предпочёл остаться в стороне. Он снял рюкзак и прислонился к одной из квадратных колонн, стоящей на максимальном отдалении от импровизированной сцены. Отсюда ему хорошо было видно происходящее в зале, а сам Виктор оставался почти незаметным, так как многим сидячих мест не хватило и люди толпились во всех свободных проходах. Витающее в воздухе волнение усиливалось с каждой минутой.
