В «Маяке» писали, что в райцентре открылась новая школа. Анатолий Иванович порадовался за ребятишек. Ещё писали, что сгорел частный шиномонтаж. Там же, в райцентре. Анатолий Иванович расстроился за хозяев мастерской. Так, радуясь и огорчаясь, он дошёл до последней, восьмой, страницы.
Тут на верхний край газеты села большая муха. Анатолий Иванович хотел было смахнуть насекомое, но что-то его остановило. Он стал изучать муху.
Ничего особенного. Муха как муха. Шесть тонких лапок, два полупрозрачных крыла, под которыми чёрное туловище и два выпуклых кружочка на голове – глаза.
Муха не торопилась улетать. Она потёрла передние лапки, затем лапками потёрла голову. После этого потёрла друг о дружку задние лапы. «Умывается, – подумал Анатолий Иванович. – А ещё говорят, что мухи нечистоплотные, переносчики инфекций. Вон как следит за собой. Молодчина!».
Анатолий Иванович слегка шевельнул газетой. Муха не улетела. Она поползла к правому краю газеты и остановилась на фотографии юных спортсменов, завоевавших в столице очередной кубок. «Спортом интересуется, – снова подумал Анатолий Иванович. – А ещё говорят, что у насекомых нет мозгов. Вон какая любознательная! Не только мозги, но и сердце у неё есть, несмотря на то что неразумное существо. Наверное, крохотное такое сердчишко, только под микроскопом и можно рассмотреть. А ведь тоже что-то чувствует».
Солнечные лучи осветили стол, за которым сидел Анатолий Иванович. Муха в свете, льющемся через окно, преобразилась. Крылышки стали золотистыми, а туловище казалось бархатным. «Вона, в каких богатых одеждах щеголяет – золото да парча», – продолжал восхищаться Анатолий Иванович.
Мухе надоело торчать на газете, и она перелетела на стол. Поползла к красной кружке с надписью: «Нина». Анатолий Иванович продолжал следить.
Вдруг раздался громкий хлопок. Анатолий Иванович вздрогнул и выронил газету. Он оглянулся. За спиной стояла жена. В правой руке она держала мухобойку, которой только что прихлопнула ту самую муху.
Нина Сидоровна торжествующе воскликнула:
– Попалась! И откуда они всё лезу и лезут? До чего же противные твари!
Большая серая кошка забралась ко мне в душу и заскребла по ней когтями. Звук неприятный, как будто водят железом по стеклу. К серой присоединились ещё две кошки – рыжая и чёрная. Они еле уместились в душе. И тоже сразу принялись скрести.
В комнату вбежал Шарик.
– Проснулся? Ну вот, молодец!
Пёс ткнулся мокрым носом в мою руку. Я потрепала его за ушами. Шарик завилял хвостом. Присев на корточки, взглянула в его умные добрые глаза. И словно сама стала чуточку умнее и добрее.
