– Знаешь, что мы сделали, братец? Прошли твою границу. Прошли горизонт событий.
– К-какой г-гориз-зонт?
– Эээ… границу черной дыры. Границу. После нее ты не можешь преодолеть притяжение черной дыры и проваливаешься туда без вариантов. А все, что туда попадет, уже не вернется. Выбраться нельзя. Будто наложили вето. Даже если достигнешь вот самой, самой огромной скорости, просто до задницы какой огромной, – не вернешься. Потому что на границе черной дыры нет ни времени, ни пространства, ни света, ни тебя. Статичная картинка, которая никогда ничего не покажет, на сомнется, не шевельнется. Мы с тобой прошли горизонт. Это ведь хорошо?
Оба молчат.
– А есть еще белые дыры – это наоборот, когда ты не можешь какого-то места достичь. Наверное, там что-то прекрасное, в этих белых дырах. Какая-то счастливая, везучая, как сука, вселенная, которая ни капли не похожа на нашу.
– Не выражайся, – голос мужчины слегка высок.
– Хочу и буду. Бедный, ты дрожишь. Дать тебе успокаивающее?
– Н-нет. Когда это ты подсела на таблетки?
– Я не подсела. Мне прописали после того срыва, но я не открывала упаковку. Подумала, нахрен, сама справлюсь. И теперь мы сами справимся. Да? Посмотри на меня. Посмотри на меня, – на стене видны два профиля, мужской и женский, друг напротив друга. – Мы пойдем в полицию и расскажем о маме. Все, что было. Его посадят, и нам ничто не будет угрожать. Мы всегда хотели это сделать – вот тебе повод. Его посадят, и мы заживем вместе. На остальных плевать. Слышишь? Плевать на них.
Тень собеседника нервно мотает головой.
– Он убьет нас. Тогда точно убьет. У него в полиции свои. В конторах. В бюро. Ты ничего не знаешь, а я видел. Просто щелкал пальцами, и…
– Тогда бежим. Уедем.
Мужчина отстраняется и уходит из круга света, затем возвращается. Точно мечется зверь по клетке. Бьет ногой по луже, и стену заляпывает грязной водой.
– Уехать. Уехать (повышает голос)! Куда уехать? На закат, в открытом кадиллаке? Куда мы уедем? Это бесперспективно.
– О, вот опять заумное словцо.
– Это обычное словцо! Господи, ты меня доведешь!
– Ты слышишь?
Откуда-то сверху звучит медленная, тоскливая мелодия, точно флейта плачет на могиле. Обе тени вытягивают шеи вверх.
– Красиво, – голос у женщины завороженный. – Это ведь оно? Это играло, когда мама уме… когда мама… (совсем тихо) Как это называется?
– Да. Оно. "Спокойной ночи, луна".
Оба молчат, затем силуэт собеседника опускает голову. Слышится низкий, вибрирующий звук.
