– Не так? Что не так? Не так хорошо? Не так… – она поворачивается лицом к тротуару, точно думает над следующим словом, а хвостик волос прыгает из стороны в сторону. – Не так прожарено? Недосолили, недоперчили, не полили соусом – что?
– Успокойся. Господи, ты чудная. Ты очень чудная.
– (недовольно) Угу. Зачем ты меня оскорбляешь?
– Нет! – тень мужчины поднимает руку ко лбу. – Не думал даже. Ты что? Я… Ну пойми, мы не можем так видеться. Это не нормально. Мы не должны так.
– Да? Тогда что? – тон собеседницы едкий, вызывающий. – Ресторан? Отель? Париж? Рим? О, придумала: поход в горы. Какие у нас есть горы? Карпаты? Или это не наши? Там нужен загранпаспорт? Нуже…
– Прекрати! – это звучит тонко, скорее, жалобно, чем сердито. – Мы не можем так видеться, это неправильно. ЭТО НЕ-ПРА-ВИЛЬ-НО.
– Что может быть неправильного в чистом и светлом чувстве?
– Оно будет не такое уж чистое и светлое, если мы (смущенно замолкает) перейдем границу.
– Да? Тогда, может быть, не стоило и заикаться о том?
– Что? Ка… Что? Господи, ты невозможная.
– О, теперь я невозможная. А когда-то была "красивая". Как я пала. Прошла жизненный путь среднестатистической жены за три минуты.
– Ты не моя жена! Ты моя сестра!
Наступает тишина, силуэт мужчины ходит из стороны в сторону. Собеседница взамахивает рукой, и о стену, вспыхивая, ударяется сигарета. Взрывается снопом алых искр, переворачивается несколько раз и с шипением падает в лужу.
Женщина говорит тихо, будто себе под нос:
– В некоторых культурах это не помеха. Еву сделали из ребра Адама – она как овечка Долли была. И что? А египтяне только и выходили, что за сестер.
– Ка… Что? Какие египтяне? Нет, ну погоди, как ты себе это представляла? Через пять лет? Через десять лет? Двадцать? Эта же подворотня? Эта? Эта же, потому что рассказать – сама знаешь – нельзя. Через сорок лет?
– Ты сам выбрал эту подворотню. Сам, как и в прошлый раз. А я ничего не представляла. Хоть раз в жизни я не хотела ничего представлять и о чем-то думать. И надеялась, что ты поступишь так же. О, видел бы ты свое лицо. Будто тебе на штаны кипяток вылили.
Мужчина вздыхает и говорит медленно, тщательно подбирая слова:
– Мы не можем сделать это… эту… эти…
– Мы не можем трахнуться?
– Господи, ты меня доведешь! Почему тебе обязательно нужно доводить меня?
– Что? Я просто закончила фразу, – тень женщины элегантно чешет ногу (насколько это вообще можно сделать элегантно). – Ты у нас всегда был самый стеснительный в семье. Самый добрый, сильный, красивый – да, ты всегда был красивее меня, – и самый стеснительный. Из-за этого люди помыкают тобой, как ты не поймешь?
