– Иди к черту. – Збышек попытался сесть, но его замутило.
В поле зрения появилась узкая ладонь с ветками-пальцами. Он поморщился, но схватился за нее, и его рывком подняло на ноги.
Ольгерд.
Это чучело зовут Ольгерд.
Збышек на миг зажмурился, когда чертог вновь зашатался, и посчитал до дюжины.
Когда он вновь открыл глаза, Ольгерд вертел в своих паучьих руках алабастр. Зловещая фигура, получеловек-полу… полудух? Полудерево? Что бы не держало его на кресте, рассеялось, но тело, изуродованное древним колдовством, так и не воскресло.
– Ты, рыцарь, не одержим, – произнес сухой женский голос, и Збышек с трудом вспомнил о Схоластике, которая все еще стояла на коленях у опустевшего креста. – Душа твоя чиста, а проклято тело… тело лишь сосуд. В тебе же, пришлый, – отшельница повернулась к Збышеку, – живет великий бес.
Збышек только и смог, что улыбнуться.
– Мне подурнело, пани.
– Скажешь, никогда ты не кланялся поганским истуканам?
– Крещеный, как и все.
– И обрядов не справлял им на крови да костях?
Збышек замялся. Ему мелькнулось что-то из памяти, из Озерных Ялин – смутным проблеском, молнией, – и Схоластика это словно почувствовала.
– Ну так если справлял, – твердо сказал она, – то и пустил внутрь.
Ольгерд с грохотом поставил алабастр на пол.
– Это лишь слова, дева. Что делать-то нам? Дашь совет?
Отшельница оперлась рукой о крест и тяжело поднялась.
– Каждому надлежит бороться со своей плотью и дьяволом, как бы велики они ни были. Поститесь. Читайте Pate nostra. Живите по совести.
Збышек усмехнулся.
– Весь мир, пани, дьявол. Как бороться со всем миром?
– Не смотреть на его искушения.
Збышек покачал, было, головой, а потом замер от ужасной догадки. Он медленно приблизился к отшельнице, опустил табиновую ленту на шею – женщина вздрогнула от прикосновения – и заглянул в пустые, выжженные глазницы.
– А вам легко живется, пани? Когда ничего не искушает?
Отшельница отвернулась и неловко надела повязку обратно.
– Каждый борется с Диаволом так, пришлый, как может.
– Ослепляя себя, врага не победишь.
На это Схоластика не ответила.
* * *
Занималось морозное утро, когда Збышек и Ольгерд отвели Схоластику к пещере и, взяв под уздцы Булку, направились прочь от Грушиц.
Шли они бодро, молча, думая каждый о своем. Бледнели и гасли последние звезды, ночная тьма истончалась и уходила за горизонт.
– Збышек, – обратился Ольгерд, когда безличья его коснулись теплые лучи восхода. – Каков мир стал, пока я висел?
Збышек задумался и долго ворочал в голове ответ. Уже скрылся за спиной кесарийский водовод, и потянулся шершавый язык Крестного тракта. Солнце нежно-розовым блестело на ледовых болотах, снег хрустел под ногами и белыми шубами падал с кустов клюквы.
