Збышек уже задыхался, когда над головой посветлело, и он выбрался на вершину горы. Вернее, на проплешину – здесь на камнях не росло ничего, кроме пары раскидистых сосен, светло-зелёного ягеля и рыжего лишайника.
Збышек привязал Булку, отдышался, огляделся. С одной стороны раскинулась долина, вся в перелесках, перетянутая синей лентой реки. С другой – толпились верхушки сосен, такие частые, что казались зелёной шкурой. Над ними катился багровый шар солнца, и в его красных лучах грелся мшистый дуб с дверью.
Збышек моргнул, но дверь не пропала.
Размером дерево было с хороший дом: у земли ствол бугрился наростами, посередке раскалывался и вверху снова соединялся, чтобы устремиться к небу.
– Добре, хозяева! – крикнул Збышек, приблизившись.
Тихо поскрипывал могучий дуб, но человечьих звуков слышно не было. Збышек толкнул дверь, и она открылась в темное дупло, выскобленное под жилую комнату. Ветер зашелестел желтой листвой и погнал ее через порог.
Внутри оказалось пусто и холодно, и только на стене выделялась чудная картина: русалка сидела на берегу озера промеж многоглавого чудища и дородной торговки. Хвост русалки обвивали ужи, а к торговке жался тощий епископ, на которого рычал волк. Сверху за всем наблюдал черный ворон.
– Что, хороша карта? – спросил низкий, вибрирующий голос.
– Карта? – удивился Збышек и вгляделся в фигуры. Под рисунками в самом деле виднелись линии границ, и, если толстая пани была Старой Волотвой, то епископ, конечно, Орденом. Чудищем вставал Священный союз. Волк изображал Дикие земли, вороном смотрел Леемстад, а ужами извивались племена кочевников. Русалкой же – и это льстило – неведомый мастер изобразил родные для Збышека Озерные края.
– Хороша, – сказал Збышек, и в животе похолодело – только тут он понял, что больше не один.
Трещали поленья, неверно мерцало пламя в очаге, стеля бронзовые
отсветы на стенки исполинского дупла. Хозяин сидел у очага, спиной ко входу. Тело скрывал чёрный туман, на месте головы белел лосиный череп, от вида которого веяло чем-то сырым и промозглым.
– Добре, – прошептал Збышек и дрожащей рукой отер лицо.
Они помолчали. Чёрный туман соткался в подобие кочерги и поворошил угли. Из лосиного черепа потек низкий и густой, как варево, голос:
– Ты видел когда, чтобы заяц спал в пасти волка?
Збышек покачал головой, и хозяин кивнул.
– Вот и я не видел. Жизнь тебе не мила, человек?
Збышек усмехнулся.
– Ну как, пане? Не то что бы не мила, но… – Збышек замялся.
