– Привееет! – машет попкориной. – Я тут уже прикупилась. Возьмешь только попить? Да? Нет, да, нет, да? Иначе я останусь завтра без обеда. Пожаааалуйста. Тут Ариадна с Блавандой, кстати.
– Красивые сапоги, Ада.
– Угум.
Ариадна – блондинка с третьим размером груди и соответствующим самомнением. Она встречается с двадцатитрехлетним парнем, менеджером в "Бизнес-центре на валу", и очень этим гордится.
Блаванда – на самом деле, Лаванда. У нее постоянно такое выражение лица, будто девушку вот-вот стошнит вам на ботинки; Рвотинка-блевотинка беременна, но упорно молчит от кого. Раньше… мы крепко дружили, и Лаванда часто гостила в нашем доме.
Сейчас она кажется мне чужой и холодной, словно какой-то внеземной разум.
Алые кресла, багровые гардины, кровавые стены; золотистая люстра из тех, что должны, нет, просто обязаны висеть в особняках знати. Такой у нас театр.
На экране римлянин – да, этот, с торсом чемпиона по гребле на байдарках, – расследует пропажу какого-то там знамени. Эми не смотрит – строчит каждые две минуты сообщения и улыбается. Опять, идиотка несчастная, влюбилась в Норманна Изеншоу, которого никому не показывает? У них, как же это… гусиная песня. Куриная. Лебединая!
– Ум! Вишневый, – сижу и глупо улыбаюсь, грызя сладкую попкорину, случайно попавшую в нашу корзинку.
– Уу-у! Дай половинку.
– Уже съела.
– Корова!
– Муууу!
– Эй, потише нельзя? – ворчит сзади парень лет восемнадцати. Жаль, он мне понравился.
– Привет, маленькая индианка.
Вздрагиваю и просыпаюсь. Римлянин в фильме нещадно дубасит бородато-беспомощных пиктов.
– Люк?! – неразличимый силуэт на фоне экрана. Горло сдавили ароматы сигарет "Жимолость" и одеколона "Крюндиг" с цитрусовыми. Эта смесь насквозь пропитала армейскую куртку Люка – потому я и хожу в ней, а еще специально курю и душусь, только чтобы не терять частицу брата.
– Сестренка, ты чего? – Эми явно испугана.
– Эй, ты не стеклянная! – блеет зануда сзади.
– Я… – смотрю на Эми, на то место, где видела Люка. Люди вокруг начинают шуметь. В кинотеатре жарко и душно; мне нужно на улицу. К брату…
– Да сядешь ты?
– Что за дура?
– Иди к мамочке!
Бегу к сцене. Боковая дверь, коридор, возмущенные крики за спиной.
Створка черного хода лязгает закрытым замком. Черт! Сзади топот ног – служащих или охранников. Здесь нечем дышать… Слышу свой хрип будто издалека, будто уплываю куда-то…
Толчок – створка распахивается в другую сторону, и я выскакиваю в переулок. Воздух!!!
