К облегчению всех Геровичей, Аркадий молча, кивнул головой. Ему было уже не до свадьбы! Он хотел только, чтобы снова была Зоя, и все опять было по-прежнему.
А Геровичи понимали, что битва, наконец, ими выиграна. За три года армейской разлуки много чего изменится, и бог даст, Арик женится на еврейской девочке.
… Зоя позвонила.
Апрельские ручьи, переливаясь солнечными бликами, текли по аллеям старого парка, не присесть было на мокрые скамейки, на дороге идущей вдоль парка перекликались гортанными голосами женщины, как всегда в местечке, бранясь и ругая детей, шлепавших по лужам, поднимая фонтаны брызг.
Арик с Зоей шли по мокрым аллеям, как и раньше держась за руки, играючи проваливаясь в мокрый снег, когда обходили глубокие лужи.
– Видишь, – задумчиво сказала Зоя, – твоя мама не выпустила тебя без галош.
– Ну, и что?
– А то, Арик, что она, как любая еврейская мама, не выпустит тебя из рук никогда! И будет завязывать тебе шапку под подбородком.
– Глупости говоришь!
– Не глупости. Я для вас лишняя. Не такая. И еще у меня никогда не будет детей.
– Да, не нужны мне дети! Ты мне нужна. Я тебя люблю!
– Это сейчас не нужны, а потом будут. А маме твоей нужны будут внуки. Нет, Арик, они от нас не отстанут!
– Зой, может ты меня, уже не любишь?
– Не знаю, Аркаш. Я так от всего устала! И знаешь, после аборта, как будто глаза открылись – куда я лезу?! – И чтобы сгладить впечатление закончила:
– Иди в армию. Потом видно будет.
В конце мая Арик уходил в армию. С той прогулки они больше не виделись, и сейчас, стоя на пороге в окружении целой толпы Геровичей, Аркадий почти не слушая их, искал глазами Зою – неужели не придет?!
Она пришла. Почти в последние минуты. Выхватила его из толпы, прижалась и тихо сказала:
– Я тебя буду ждать!
***
И без Аркадия местечко жило своей жизнью. Слава богу, никто пока не умер, никто, правда, и не родился. Потому что все больше на этих улочках оставались одни старики или пожилые уже люди, из гнезд которых выпорхнули дети – кто куда: кто в Московские или Питерские университеты, ближе к еврейскому центру огромной страны, а Сибирь для молодых была не лучшим местом. Кроме того, потихоньку начали выпускать евреев в эмиграцию: в только что созданный Израиль.
А жизнь Хаи и Нюры превратилась в ожидание писем. Арик писал редко, а служил он далеко, и почта шла долго.
Писала Арику и Зоя. Не часто, сообщала незначительные новости и все больше про учебу. В институте было весело. Курс постоянно что-то придумывал – то студенческие «капустники», то походы выходного дня на знаменитые Красноярские скалы или на озера с разведением костров, с палатками, пением под гитару.
