– Жан. – он аж причмокнул от удовольствия.
На новом месте он впервые спал один в отдельной комнате, в которой больше никого не было, даже крыс или куриц. И это вселяло в него тревогу, объяснение которой он не мог найти. Но также он впервые спал на настоящей постели. Жан даже представить не мог, что бывают такие мягкие лежанки. Он будто утопал в ней. Это обстоятельство очень помогло ему в скором времени одолеть тревогу. Постель и тишина. Тишина ночи убаюкивала его, ведь он мог слышать своё дыхание и своё сердце, и ничего более. В стенах комнаты не было щелей, они были обклеены какой-то красивой бумагой, а окна, которых было даже два, будучи закрытыми, магическим образом отсекали звуки ветра и пение птиц.
Жан решил, что его новый хозяин – колдун. Однажды он слышал, как старый раб, который жил с ним в одном сарае, рассказывал остальным о том, что в его племени на далёкой земле, откуда он был родом, могущественные колдуны способны проклясть любого и становиться невидимыми, управлять погодой и подчинять львов (таких огромных страшных хищников с острыми зубами и когтями, покрытых золотой шерстью). Мальчик живо рисовал в уме родину этого мужчины, единственного седого раба среди них, чья спина являла собой один большой шрам. Он видел перед мысленным взором прекрасные долины, где люди поклонялись колдунам, которые жили в больших домах и убивали львов одним своим словом. Конечно же, те львы, которых он себе представлял, не имели ничего общего с реальным образом этого хищника, ведь сам мальчик никогда и не видел живого льва, а пространное описание старика не могло дать ему понятную картину.
Но его новый хозяин уж очень был похож на колдуна. Во-первых, он отличался цветом кожи от всех, кого Жан видел прежде. Она была цветом молока. Во-вторых, он привёз его через большую воду на далёкую землю, на которой всё было иначе. В-третьих, дом хозяина был не просто большим, он был огромным. Мальчик не решался гулять по нему, хотя ему это не запрещалось. За те несколько дней, что он жил здесь, он изучил только кухню, столовую, свою комнату и хозяйственную пристройку, в которой хранилась различная утварь и инструменты.
Жан поднялся с постели и потянулся, зевнув. Подойдя к окну, он взобрался на подоконник и обомлел от представшего его глазам зрелища. Его сердце сжалось от страха, он не понимал, что произошло с миром. Там, за окном, всё внезапно побелело.
– А, ты уже встал! Отрадно это видеть! – голос хозяина застал его врасплох, и он чуть было не упал на пол. Соскочив с подоконника, мальчик выпрямился в струнку и испуганно смотрел на своего господина.
