ЧАЙКОВСКИЙ (перебивая). Я хотел узнать не про свою жизнь, а о том далеком будущем, которого бы я все равно никогда не увидел! Расскажи, будут ли люди исполнять мои сочинения, будут ли…
СМЕРТЬ (перебивая). Будут ли твоим именем называть лучшие концертные залы в Москве, международные конкурсы… «О далеком будущем»… Я расскажу тебе про далекое будущее: через 10 тысяч лет никто не вспомнит твоего имени! Все твои труды, как и любого другого художника на земле, будут преданы забвению, будут похоронены в архивах истории. Все вы мечтаете о вечности, а сами понятия не имеете, что это такое. Вечность – это пустота. И у тебя был один только миг, лишь мгновение, чтобы сказать что-то важное в этой оглушительной пустоте… И это мгновение кончилось (показывает на стакан). Все, что тебе осталось – это разговор со мной. Итак… жена.
ЧАЙКОВСКИЙ. Мне было 37 лет. Я по-прежнему был одинок. Меня непрестанно допекали вопросом женитьбы родные и близкие. В особенности папочка. По Москве ползали уже бог весть какие слухи обо мне: будто я и бугор, и эфеб, и еще черт знает что. Где-то в салонах еще до сих пор обсуждали, как от меня несколько лет назад сбежала невеста: Дезире́ Арто́. Француженка… Как она прекрасно пела. Я восхищался ее голосом, движениями, грацией. Но ее мать была против нашего брака: говорила, что я сильно младше нее – на пять лет! – что у меня мало денег. Хотя действительно, она тогда была уже знаменитой оперной певицей, а я только-только окончил консерваторию. К тому же, я хотел остаться жить с ней в России, а она предпочитала Европу. Все как-то не складывалось, и в один день мне пришло письмо с ее гастролей, что она выходит замуж за какого-то испанского баритона… Позже я часто спрашивал себя: хорошо ли, что наша свадьба не состоялась? Думаю, да. Все-таки я не был влюблен в нее. Я поклонялся ее таланту. Я был очарован ей, прежде всего как великой и гениальной актрисой. Любовь эта была, скорее, платоническая: любовь воображения, а не сердца… В любом случае, я с головой окунулся в творчество, забылся в своей музыке. Мы увиделись снова, почти через 20 лет. Она потолстела до безобразия, почти потеряла голос, и тех былых чувств я уже не испытал… (задумчивая пауза)
СМЕРТЬ. Трогательная история, Петя, только ты так и не рассказал про жену Антонину. Тебе было 37, кругом слухи…
ЧАЙКОВСКИЙ. Да. Да… Слухи… Мне было совершенно наплевать, что обо мне говорили. Меня интересовал лишь один слух: музыкальный
