Нина Терентьевна оказалось не худшей из возможных хозяек, но в настроении была крайне переменчива, и если дочери точно угадывали настроение матери, так, что чувствуя беду, они будто исчезали, да так ловко, что было и не сыскать, то Анна, поперву, с трудом улавливала эти знаки. Сколько же времени потребовалось, чтобы это понять, сколько ошибок сделать и сколько раз побывать под градом гнева хозяйского. В те дни, отчаяние Анны было так велико, что не раз и не два она порывалась уехать домой, а собранная дорожная сумка наготове лежала под кроватью. Когда же купчиха была в добром расположении духа, в доме было тепло, весело и уютно, то и дело раздавался детский смех, да и прислуге «дышалось» легче. Позже и Анна приноровилась, переняв привычку детей, исчезать, когда хозяйка была не в духе.
Другой частью противоречивой натуры хозяйки была вера во Христа, мирно уживающаяся с верой языческой. С одной стороны существование единственного христианского Бога не подвергалась ей сомнению, с другой стороны не подвергалось сомнению и существование разного рода домовых, леших, водяных, чертей, вера в сглаз, порчу, заговоры и привороты, в общем, во все, что существовало в язычестве. Поэтому перекрестившись, она неизменно плевала через левое плечо для усиления эффекта. Кроме того купчиха принимала на веру, все то, что отвергал здравый смысл, но ставила под сомнения все, что имело научные доказательства, чем правдивее были факты, тем больше они вызывали в ней недоверие, но чем сильнее была ложь, тем больше было в нее веры.
Еще одной страстью купчихи Кузнецовой были всякого рода страшные криминальные истории, будь то грабеж средь бела дня, пропажа младенца или загадочное исчезновение жены ямщика, благо город был полон такими историями. Татьяна потчевала хозяйку ими с завидной регулярностью, с удовольствием смакуя самые страшные и душещипательные подробности. Купчика не пропускала ни одной детали, охала, ахала, вскидывала к небу руки, а потом садилась обедать с удвоенным аппетитом. Правда к вечеру, двери и ставни закрывались пуще прежнего, а ночью ее неизменно начинала мучать бессонница, отчего она слонялась по дому как привидение, а Татьяна спешно заваривала то зверобой, то мяту, то ромашку, то еще какой успокоительный отвар. Назавтра хозяйка сказывалась больной и спала до обеда. Затем ругала Танюшку, строго настрого наказывая ей не рассказывать более страшных историй, но не проходило и недели и все повторялось вновь.
