– Ну что, Ванюшка, погуляем?
– Да что ты, баба Тома, зачем ты? Не может он, – всполошилась Сашенька.
– А ты погляди, погляди.
Бабка потянулась и положила цепкие пухлые ручонки на песий загривок. Ванюша обомлел. Дома ему не позволялось подходить к собаке. Он запустил пальцы в длинную шерсть и с наслаждением дернул. Теодор вздрогнул, но стерпел – бабка Тамара тоже, бывало, дергала его, если оступалась. Потом мальчик вдруг обнял пса и прижался щекой к его теплому боку. Бабка Тамара шагнула, с ней шагнул и Теодор, и с ним, все так же в обнимку, шагнул Ванюша.
Так они ходили, бабка, пес и мальчик. Сначала по нескольку шагов, потом – подольше. А потом, покачиваясь, все трое стали выходить и со двора. Увидев их, Дуняша всплеснула руками и задохнулась, не найдя слов. Потом подошла и крепко поцеловала бабку Тамару в щеку. Та только отмахнулась.
Через месяц, когда осень постепенно захватила деревню, Ванюша уже гулял с Теодором сам. Он все так же крепко вжимался в собачий бок, но ножки его окрепли, и, хоть и неловко, но ступали. Гуляли недалеко – пес не любил надолго оставлять хозяйку, и часто оглядывался, стоило отойти от дома.
Вечером, когда бабка Тамара ложилась спать, Теодор всегда устраивался подле ее кровати. Вот и тогда улегся. Бабка провела по его шерсти морщинистой рукой и сказала:
– Ты, друг, Ванюшу береги. Приглядывай за ним. Ты ему нужен.
Теодор облизнулся и посмотрел на нее влажными глазами.
А наутро бабки Тамары не стало. Она ушла тихо, во сне.
Теодор лежал на крыльце. На его дворе суетились чужие люди, но он знал их всех и не лаял. Люди говорили о доме, о том, кто тут тепереча станет жить, о козах, о бабке… О нем все забыли. Ему было плохо, ведь его бог ушел, и ушел навсегда. Теодор не знал, почему бог не взял его с собой. Наверно, так было надо, и у богов есть прогулки, на которые не берут Теодоров… Но теперь Теодор был совсем один.
Он закрыл глаза и, наверно, задремал.
Пухлые детские ручки вцепились в его шерсть.
– Падем, – сказал Ванюша и потянул пса, – Дем, дем!
Пес поднялся. Он посмотрел на Ванюшу, по-человечески вздохнул и пошел. Мальчик шел рядом и болтал, весело и невнятно, как умеют дети. Для него пес был огромным, теплым, надежным. С ним было спокойно и совсем не страшно. Для Ванюши Теодор был его личным богом.
Конечно, Дуняша забрала пса к себе. Старик Григорий ворчал, что не станет кормить двух собак, но ей было все равно. Мягкая и тихая, в этот раз она твердо решила поступить по-своему. А когда на дворе появились щенки, и Григорий заикнулся про мешок да реку, Дуняша всерьез замахнулась на него половником…
