Дрорег возвращается к кукле, вскидывает мешок на спину. Железные сапоги орка грохочут по разломанной плитке. Руки куклы привычно бьют Дрорега по хребту.
Мистер Фистфут открывает деревянную обшарпанную дверь.
— О, Всевышний! — вскрикивает Фистфут. — Мистер Дрорег, что с вашим лицом? Вам надо в больницу.
— Сразу же, как вы оплатите заказ, — рычит Дрорег, отталкивая человечка в вглубь квартиры и входя следом.
Квартира-комната такая же бедная, как у Дрорега. Такая же нищая.
— Что с вашим лицом? — повторяет Фистфут.
— Пуля задела вскользь, — отмахивается Дрорег и бросает мешок на пол.
— Ваша кукла, — говорит Дрорег.
Резко Фистфут падает на колени. На мешок он не смотрит.
— Вы ее нашли, — произносит персомузист еле живым голосом.
Дрорег трогает засохшую красную корку вокруг правой половины лица. Корка трескается, кровь снова течет.
— Разочарованы? — рычит Дрорег. — Уж простите.
Лицо Фистфута бледнеет, руки его падают на колени.
— Вы были рады, когда вам врезали по голове и отобрали куклу, так? — говорит Дрорег.
— Я посвятил Хоре лучшие годы жизни, — шепчет Фистфут. — Я отдал персомузыке всего себя. И получил взамен лишь кучу долгов. Я стал попрошайкой-сутенером на 14-ой улице, вы понимаете? Сутенером единственной фарфоровой куклы, которую никто даже трахать не хотел.
Фистфут нервно смеется.
— Когда я наконец избавился от Хоры, это стало лучшим моментом в моей жизни, — говорит Фистфут, — это был момент свободы. Я больше не сравнивал ее вечно молодое лицо со своим состарившимся. Символ зря прожитой жизни исчез. Я стал свободен. Понимаете?
— Ага, — говорит Дрорег. — Обычно меня и нанимают сами виновники. Вы как типы, у которых пропадают стервы-жены. Возвращать стерв, понятно, мужики не хотят, но, чтобы оправдаться перед совестью, нанимают меня, глупого орка, который собственный зад вряд ли найдет.
Дрорег оглядывает драную, облезлую мебель.
— Большинству тех типов везет, — говорит Дрорег. — Их жен я нахожу, но, как правило, стервы уже трупы.
Дрорег подходит к кукле и сдергивает с нее мешок.
— Забирайте труп своей куклы и гоните оплату, — рычит Дрорег.
Фистфут поднимает глаза на персомузу и чуть ли не падает в обморок. Безглавая кукла дергает белыми ногами и руками, как умирающий в агонии. Точно так же бегает курица по двору, когда ей отрубают голову.
Фистфут плачет, руки его дрожат, все маленькое тело его трясется.
— Хора, Хора, — стонет Фистфут. — Прости меня... Прости.
Дрорег хватает Фистфута за шкирку и вздергивает на ноги.
