Звонок резко оборвался. А Дрорегу стало грустно, почему–то захотелось выпить пива Жамамбы. Но вместо этого орк взял шляпу и двинулся в ночной город.
Железный стук сапог Дрорега перекрывает цокот каблуков легких девушек. «Феи» почему-то шарахаются от орка. Не зазывают как обычно клиентов, не кличут милым или красавчиком.
На фонарных столбах вдоль дороги висят рекламные листовки с масками для Кутежа бадзул — ежегодного праздника нечести. Ряженые в виниловые маски модели смотрятся точь-в-точь как оскалившиеся демоны в лохмотьях. Как человекоподобные кровопийцы. Видны даже фиолетовые кровеносные сосуды. Скоро весь город будет так наряжаться и бегать по ночным улицам, напиваясь как свиньи.
Увидев Дрорега, парочка дриад в зеленых мини-юбках испуганно покрывается древесной коркой. Молодые тонкие деревца словно вырастают посреди тротуара. Орк осторожно обходит трясущиеся стволы и почти натыкается на толстую троллиху.
Дрорег задирает голову, чтобы увидеть клыкастую ухмылку «феи». Троллиха манит Дрорега огромной лапищей, поигрывает пальцами с длинными желтыми когтями, которые запросто проткнут капот автомобиля.
— Малыш, развлечь тебя? — гудит необъятная «фея».
Дрорег бросает взгляд на застывших дриад. Листва на тонких ветвях до сих пор трясется и шелестит.
— А поджилки выдержат? — говорит орк. Троллиха ржет, затем поворачивается задом. Огромным как алчность Безбожья. Зеленые телеса в целлюлите и бородавках едва прикрывает узкий пояс-юбка.
— Мои поджилки толще твоей шеи, малыш, — урчит троллиха. Ее зад придвигается ближе, орк невольно отступает на шаг. Маленькие желтые глаза «феи» смеются.
Гневный крик перекрывает цокот шпилек вокруг:
— Мишель, быстро отойди от него!
К ним ползет четырехрукая нага, выше торса — худая девушка в синтепоновой курточке, ниже — здоровенный змеиный хвост. Хвост шуршит чешуйками по тротуару, по плечам бьют тугие косы, заплетенные из смольных волос.
— Ослепла, Мишель?! — кричит нага. — Это же орк! А ты, зубастый, шагай отсюда.
Нага втискивается между Дрорегом и задом троллихи. Орк хмыкает, троллиха недовольно разворачивается лицом.
— Канья, да уймись, — отмахивается троллиха. — Симона говорила же, что тот маньячило тщедушный, мелкий, с каменной ладошкой на шее. А мой малыш в железных сапожках, и смотри, какой крепенький, здоровенький.
Как бы в подтверждение Дрорег во все клыки оскаливается прямо в широкие напуганные глаза наги. Хвост девушки вздрагивает. А троллиха умильно говорит:
