Но не буду больше обременять вас этими скучными подробностями, тем более что дальше их будет только больше, а если бы я выписывал их все, то закончил бы это повествование лишь к концу тюремного срока.
Двадцать восьмого января мы стали встречаться. Это произошло на следующий день после моего концерта, последнего и самого лучшего. На нём были все мои друзья, все близкие, даже мама, вечно погрязшая в быту, словно бы они, зная, что это последний мой концерт, пришли со мной попрощаться. А на следующий день, в воскресенье, мы встретились с Настей, погуляли в парке у неё в Медведково, пришли к ней домой, легли на диван и долго смотрели клипы, смущённо смеясь порханию бабочек в наших животах. А потом, когда нужно было уже расходиться, я спросил: «Ну что, давай?», и мы поцеловались. Я не умел этого делать – она была первой моей девушкой. Она знала это и ликовала. Прыщи на её раскрасневшемся лице горели малиновыми гроздьями, сальный лоб пах, как машинное масло, а изо рта гнилостно пахло возбуждением, но, когда мы, уже стоя в подъезде, поцеловались снова, она посмотрела на меня насмешливо, как на маленького мальчика, которого всему надо учить.
Мы проводили время вместе по выходным и почти каждый день после школы. Приходили ко мне домой, пили чай и шли в мою комнату. Сначала Настя ещё слушала, сидя рядом со мной за компьютером, мои рассказы о любимых группах и их песни, которые я ей ставил, но потом она уже сразу, как только входила в комнату, ложилась на диван и мурлыкающим голосом звала меня. Я включал музыку и шёл к ней.
И тогда мы сплетались в нашей жадной похоти, боязливо подступая к застёжкам, стягивая бретельки и загораясь смесью страха и восторга всякий раз, когда преодолевали новый предел. Тогда стрелки часов закручивались в пламенном танце, который кончался лишь тогда, когда губы становились как разваренная печень и ничего, кроме колючего онемения, уже не чувствовали.
Тогда мы вставали, и я, с разрывающимся от газов животом, ехал провожать её на другой конец Москвы.
Однажды, когда играла песня «Blackout» группы Linkin Park и я был в блэкауте под её свитером, компьютер внезапно стал издавать какой-то громкий сверлящий звук. Я перезапустил его, и всё прошло. Но вскоре он накрылся уже совсем – полетел жёсткий диск, а вместе с ним – все мои музыкальные наработки за последний год. Я даже не заметил этого.
Примерно в это же время у меня открылся кариес, уже порядком запущенный. Нужны были регулярные походы к стоматологу, но я смог выкроить время, только чтобы поставить временную пломбу.
