– Кстати… спасибо.
Я отмахнулся:
– Проехали. В следующий раз умнее будешь.
– Урок хороший, – признала Марианна, пытаясь оглянуться на свой исчерченный полосами зад. – Незабываемый. Очень страшно?
Она спрашивала мое мнение о внешнем виде этого своего участка тела. Ну что за народ девчонки. Предплечья, плечи, голени – все в синяках от жесткой хватки многих рук и борьбы, спина кровоточит, щека саднит, бедра в ярких рубцах… а царевна думает о мягком месте.
– Вполне симпатично. Я и раньше ничего не имел против, а теперь… За одного битого двух небитых дают, слыхала?
– А за дважды битого?
Я хмыкнул:
– Первый раз не считается, сделанное во благо – это не побои.
– А что же тогда?
– Воспитание.
Совершив через лес большой круг, мы больше никого не встретили. После получасового перехода я дождался очередного «Чапа, погуляй в сторонке, пожалуйста» и заявил:
– Больше никаких сторонок. Вот хорошее место, скрыто отовсюду.
Низинка, густой кустик, развесистое дерево. Что еще нужно для счастья?
Марианну заклинило и даже чуточку перекосило от напряжения.
– Если думаешь, что…
– Не думаю. Знаю. Садись здесь.
Мою решимость подтвердили действия. Я развернулся спиной к остолбеневшей царевне и, показывая пример, пустил струйку в основание деревца.
Черти бы взяли дрянную девчонку. Бросившись, как всегда, из крайность в крайность, она внимательно отследила процесс вплоть до завершающего встряхивания. Я уперся в нее бычьим взором, хотелось наорать, съязвить, уколоть или ругнуться. Успокоить себя удалось с огромным трудом.
– Ничего позорного нет, правда? – Мой голос был сама безмятежность. Как морская гладь над подводным землетрясением.
– Правда. Позорного нет.
Взгляд Марианны потупился, розовые ушки, выглядывавшие сквозь волосы, еще больше порозовели. Я даже залюбовался, несмотря на дикость ситуации: бурлящее эмоциями лицо, крепкие тонкие плечи, узкая талия с волнительной дырочкой пупочка, скрывавшая грудь путаная русая завеса… Это пока царевна не откинула челку. Но она не откидывала. Она пряталась за ней от меня и от себя.
Повезло мне с попутчицей… в смысле внешности. Если б только не заморочки с выяснением отношений.
– Теперь не стесняешься?
После того, что произошло, ответ подразумевался единственный, даже если по-настоящему дела обстояли не так. Наше положение обязывало царевну ответить положительно, ничего другого быть не могло. Но я недостаточно знал Марианну.
– Стесняюсь.
Теперь я был готов взорваться. В глубинах подсознания проснулся вулкан, в черепе закипело.
