И ладно. В следующий раз могу и послушаться.
Не могу. Я мужчина. Она – моя подопечная, за которую несу ответственность. Пусть вопит, сколько влезет, а поступать я буду по-своему.
В путь мы отправились голодными, только водички хлебнули при умывании. Трава и листья опротивели, а чтобы добыть и приготовить что-то более серьезное, не было времени. С отсутствием одежды мы тоже свыклись. Сначала царевна еще что-то придумывала, пыталась сплести подобие венка на пояс. На талии «венок» держался отлично, но при навешивании свисающих элементов, в которых заключался весь смысл, конструкция рушилась. Марианна переделала плетеный поясок, повязав его ниже, на бедра. После нескольких движений ногами все порвалось. Спутницу неудачи бесили, но упорства ей не занимать. Некоторое время она несла перед собой наломанную с кустов охапку, скрывавшую фасад сверху донизу, и все бы хорошо, но вскоре руки устали. Тогда Марианне понадобилась раздваивавшаяся лиственная ветвь, ради которой требовалось влезть на дерево. Я решил посмотреть, что получится, и выполнил просьбу. Повесив разлапистые половинки через плечо, Марианна превратилась в ходячий шалашик. Вроде бы все стало прекрасно, и меня тоже можно было бы одеть похожим образом… Я не торопился. И правильно. Через десять минут плечо царевны натерлось о жесткое раздвоение, и ни в чем не повинные ветки полетели в кусты. Смирившись, Марианна предложила мне описанный выше вариант, в котором я буду идти впереди, а она сзади. Вот и ладушки, главное слово в ее предложении – идти. А вскоре придется плыть. В воде одежда вновь станет лишней, чего же сейчас заморачиваться? Правда, Марианна, в отличие от некоторых, в стае не жила, потому к проблеме относилась не столь философски.
Я указал на середину ближайшего дерева:
– Смола.
– Ее едят?
Вспыхнувшая надежда споткнулась об уныло опустившиеся углы моих губ.
– Зато она густая и липкая. Приклей большие листья на те места, которых стыдишься, и проблема на долгое время исчезнет.
– Я себя не стыжусь! – Взгляд Марианны сжег меня с потрохами, царственная осанка еще больше выпрямилась, став императорской, не меньше. – Я… стыжусь тебя, а себя мне стесняться нечего, у меня все в порядке.
– Ну, приклей на места, которыми гордишься.
В меня полетела колючая ветка. Я увернулся.
Через минуту сзади раздалось:
– А смола быстро смывается?
– Вопрос некорректен. Я не знаю, смывается ли она вообще.
Ниже спины ударила еще одна ветка.
