была уничтожена армией, хоть и наследницы но, Российской Империи, а не «прогнившей и погоняемой карателями совковой армией».
Не зря, а про-мыслительно, получил Николай прозвище «Незабвенный». Не надо его забывать, а надо присмотреться получше к его фигуре. Он первый из всех царей сразу был назван Николаем (победителем), подобно Святославу Ярославичу (по крещению Николай) – великому потомку Рюрика, своеобразный подарок от «Рюриковского духа» его бабки. Не зря на Руси всегда почитали Николая Чудотворца, да и Святой Николай Второй, хоть и смертью своей, а не эффективностью, но тоже «победил».
В дальнейшем рассмотрении «дел Романовых» не вижу необходимости. Пришли во власть с «черного» хода, но ушли «светлыми вратами». И ушли навсегда. Потомки тех, кто предал Николая Второго, не имеют никаких прав, особенно моральных, претендовать на русский престол. Заслужит Россия – нового царя получит. Но для этого надо во-первых вспомнить: «мы сами-то чьих будем, то есть за кого играем?», во-вторых, «если мы Божьи, то почему не призываем имя Его и не делаем дела Его?», и самый главный вопрос – «а для чего и какой нам Царь нужен?».
Глава 19. Феномен Октября, или, что это было?
Вопрос, как любил употреблять этот оборот Ульянов, – архисложный. Если вопрос представляется сложным и запутанным, то удобно было бы разделить его на более простые, разобрать отдельно каждый простой вопрос, а потом суммировать выводы. Нет ничего нового, надо всего лишь осуществить анализ (от греческого – разделение) и синтез (от греческого – сборка). Было бы интересно узнать, во-первых, что же действительно произошло в России в начале ХХ века, и, во-вторых, как произошедшее соотносится с общими мировыми тенденциями, то есть, а в чем промысел произошедшего? Начнем.
Хоть с тех пор и прошло более ста лет, но вопрос все еще обсуждается крайне остро. Большинство вступающих в спор практически не выслушивают точку зрения оппонентов, а оперируют «непререкаемыми сентенциями» («истины в последней инстанции!»), вызывая приступы болезненных реакций у людей, придерживающихся другого мнения. Если верно выражение, что время лечит, то в этом случае либо прошло мало времени, либо рана (не победа, победа не разделяет) была очень глубока. По поводу времени – действительно, еще живы дети и внуки тех, кто непосредственно участвовал в событиях 1917 года, еще даже вождь революции «не упокоен», и может показаться, что на самом деле маловато времени прошло. В то же время в Западной Европе примерно за те же сроки, прошедшие после Первой мировой, вопросы той войны обсуждаются более корректно. Опять возможны интерпретации, некоторым придет в голову мысль, что европейцы более цивилизованны, или острота вопросов не так выражена, как в России. Мысль не новая и вполне «ясная», то есть находящаяся в русле обычного мнения «цивилизованных» европейцев по поводу этих «восточных варваров». В ответ можно привести следующие аргументы: количество погибших в странах Западной и Центральной Европы превысило те значения, которые могли быть приняты западным обществом, то есть немыслимое по их представлениям; внуков и детей, воевавших по разным фронтам, осталось побольше, чем в России; и напоследок «наш ответ лорду Керзону», а кто там считает себя более цивилизованным? Это те, что ли, кто в банях стал мыться только 100 лет назад?!
