Василий Васильевич уже ждал её. Он раз и навсегда понял – Таня теперь крайне пунктуальная девушка. Она, почему-то, на уровне подсознания, возненавидела опоздания. И часики на её руке из просто красивой и блестящей безделушки превратились в крайне необходимый и полезный атрибут, даже опередив по своей значимости, в шкале танинных ценностей, лосины!
Ахромеев помог Танюше с затаскиванием вещей в своё купе начальника поезда. Когда с этим было покончено, он усадил Таню напротив себя, запер купе изнутри на защёлку, при этом сделал ещё пару непонятных пассов руками, и поудобнее устроился на полке. Было видно, что ему нелегко начать этот разговор с Татьяной, но он, вздохнул поглубже, и начал издалека.
– Танюша. Вот ты отъездила свой первый рейс. И, я вижу, в тебе многое поменялось, в лучшую, надо заметить, сторону. Дорога, она такая. Она людей как бы выводит начистоту. В пути всегда становится видней – кто хороший человек. А кто так, пришей-пристебай.
Таня внимательно слушала его, согласно кивала, но пока не понимала, к чему он клонит. А Василий Васильевич, тем временем, продолжал философствовать.
– Мы все с каждым рейсом становимся чуточку другими. Другими людьми или не… гм… не совсем людьми, что ли…
Ага! Подумала Таня. Ахромеев, наконец-то, подобрался к тому главному, что он собирался ей сказать.
– Ты, Таня, замечала ли в пути, что тебе попадаются очень необычные… пассажиры?
Танюша согласно закивала ему в ответ головой.
– Нет! Нет! Я сейчас не про Ивана и его друга козла Иннокентия говорю…
Оп-па! Влипла! Откуда он узнал про козла? И почему не ругается, а совсем наоборот? Вроде, как Ахромеев даже доволен, её проступком? Пронеслось у Тани в голове. Но она усилием воли заставила себя дослушать разволновавшегося не на шутку начальника.
– Ну как тебя ещё спросить? Замечала ли ты, что в поезде, на перронах и вокзалах есть не только люди, а иные, гм… сказочные, так скажем, существа?
Ахромеев достал платок и утёр им свою обильно вспотевшую лысину. Было видно, как тяжело дались ему эти последние слова про сказку. Потому что, по выражению Таниного лица, было совершенно не понятно: согласна ли она с ним или же считает сумасшедшим? И только запертая дверь и капли последнего уважения к нему, как к начальнику поезда, мешают ей сорваться и побежать отсюда куда подальше с криками о помощи!
– Ну, что же ты молчишь? Отвечай, Татьяна! – Его глаза просто умоляли её ответить хоть что-нибудь…
