Мы с Валентиной принялись ее утешать. Она как-то постарела резко за два дня.
Говорят, скорби и искушения – совсем разные вещи. Если в скорбях не падать духом, а более того, Бога благодарить, душа не падает во мрак и черноту, скорби не становятся искушением. А если роптать, жаловаться, искать виноватых – вот это и называется искушение.… Отрывает Господь Светлану Ивановну от земных забот, тяжело без веры в Него преодолеть это.
В палату вошла, прихрамывая, Маришка, ее широкое личико расплылось в улыбке, они со Светланой Ивановной обнялись. Ей бывшая медсестра жаловаться не стала, напротив, повеселевшим голосом спросила:
– Как там наш рыжий котяра? Так все в палату и заглядывает?
– Загля-адывает! Только ему не я, а Валька нужна, все норовит в столовке рядом присесть, вокруг нее там вообще все мужики вертятся, что они в ней нашли?
– Ври, да не заговаривайся, – заулыбалась и Валентина.
– Ну, не знаю, не знаю, а черненький, из платной палаты, тоже все зыркает и супом давится, когда Валька мимо проходит… Только она ни на кого не глядит, она в Андреча влюблена.
– В кого?! – фыркнула Валентина, – во врача, что ли? На кой он мне, плюгавенький, нужен?
– Хорошо с вами, девчонки, – вздохнула Светлана Ивановна, – ну да мне пора. Освобождайте банки, давайте мне, я их дома помою. И ешьте!
Она ушла, а после обеда на ее кровать плюхнула тяжелую сумку толстая девица в клетчатых брюках. Мелко вьющиеся волосы ее торчали во все стороны, как у клоуна по кличке «Итак».
Рита, так ее звали, не говорила, а выдавала короткие тирады, отрывисто и громко. Оказалось, что в больнице бывает часто, и знакомых тут у нее – как у себя в деревне. Едва облачилась в халатик, так и пошла по гостям. В палату приходила она, чтобы лежать под капельницей, и умудрялась в это время болтать с кем-то по сотовому телефону.
Рита нам выдала характеристики на всех врачей, медсестер и санитарок, и все они были не очень лестные. Впрочем, злости в голосе мы не слышали, что-то действительно клоунское было в Ритином облике и поведении, и когда выписалась через три дня, очень нам стало её не хватать.
