– Прости, Господи, мою грешную душу!..
И откуда мы знаем, может быть это краткое душераздирающее покаяние оправдывало его жизнь в очах Божиих…
Когда умирают настоящие христианские подвижники, как-то даже отрадно на душе. Уже всем ясно, что отмаялись, и пойдут прямиком ко Господу.
Мы, обитатели больниц, далеко не мученики. Скорби наши слабы, невнятны, до настоящих страданий далеко, это еще не тьма, а слабые сумерки. Но столько знаков вокруг, пока мы живы, столько уроков, предупреждений, а мы не видим, не слышим, и знать не хотим…
Не знаю, о чем думала Светлана Ивановна, душа беспечная, но на другой день она вдруг разразилась речью, несвязной, эмоциональной, главный смысл которой был: «Зачем мы живем?!».
– Вот так жил, жил человек, учился, работал, детей растил, в огороде копался, и – умер. Зачем он жил, и зачем все это, если умирать?..
Говорила это она, сидя у кровати Валентины, ко мне боком. Маришки в комнате не было, вопрос предназначался нам, и Валентина в тон тоже начала вздыхать:
– Детей надо вырастить…
– Детей! – вскинулась Светлана Ивановна, – это ладно, если они хорошие. А то вон, как у санитарки нашей, – избивает ее, деньги отбирает на водку, она уж прокляла его! Сколько стариков по приютам живет, или, заброшены всеми, голодают в одиночестве! А дети за что мрут?
Видно было, что выговаривала это с болью, несправедливость мира давно мучила ее.
А я молчала. Сказать, что все не зря, и за все нужно Бога благодарить? Что человек каждый – не сам по себе, а связан миллионами нитей с родными, нитями, уходящими как в прошлое, так и в будущее? Что и мы тут в одной палате не зря, не случайно собрались? Что нет случая, а есть Промысел Бога о каждом человеке… Они бы с Валентиной стали меня слушать?! Может, и стали бы, но я слишком хорошо знаю, как может «прилететь» за необдуманное миссионерство…
Можно ли общаться – молча? Да, можно молчать и от всего кричащего сердца молиться за собеседников. Что я и делала, и чувство было, что барахтаюсь в полынье, нет сил на берег выбраться, руки скользят. Молилась: «Господи, прости нас, помилуй нас. Дай покой нашим душам, просвети нас светом Твоей истины…». И вдруг – отлетело. На душе полегчало, и в пространстве отодвинулись серость и маета. Светлана Ивановна вздохнула, распрямилась, и сказала уже ровным, без надрыва, голосом:
– Пойду, у Людочки про таблетки узнаю…
