Соню после школы мать пристроила торговать на рынке. У «блаженной» хватало ума не нести деньги в дом, благо хозяйка расплачивалась ежедневно. Покупала продукты, и даже умудрялась что-то платить управляющей компании. Долг не уменьшался, но хотя бы не рос. Она в этом домашнем бардаке умудрялась как-то содержать себя в чистоте и не пить. Со сверстниками не общалась, потому что они её за человека не считали. Ваня неожиданно поднялся. Ни деньги, ни продукты в дом, конечно, не носил, но стал хорошо одеваться и ездить на красивом мотоцикле. Далее в повествовании возник затор, потому что у старух кончились факты и начались предположения. В качестве источника Ваниного благополучия называли воровство, сутенёрство, наркотики, но доподлинно соседи ничего не знали. Потом вдруг погиб приятель Вани. После его похорон в дом Трашкиных стали ходить какие-то люди, причём не шпанистый молодняк, а люди очень разные. Верка засуетилась, пить перестала. Мать с сыном, до этого уживавшиеся, стали ругаться. Повезло Соне, которая накануне первого убийства загремела в больницу с тяжёлой простудой, её забрала скорая прямо с рынка. В общем, через несколько дней соседи обнаружили мать с сыном убитыми, а квартиру разгромленной.
Слухи ходили разные. Но большинство склонялось к версии, что парни спёрли что-то ценное у серьёзных людей. И это ценное теперь искал весь город, не только хозяева, но и те, кто хотел клад найти и поживиться на халяву. Квартиру Трашкиных на щепочки разнесли, Соня даже боялась там ночевать, сняв угол у сторожихи рынка. Потом торговка Ольга вдруг вызвалась встать к ней на квартиру. Ежу понятно, что подселили её хозяева пропажи. Ну, или те, кто решил стать её хозяином.
Про арест Сони соседки не знали. Пришли к мнению, что предъявлять что-то «блаженной» глупо, и её решили просто попугать, вдруг прокатит, полицейские тоже не прочь разбогатеть. Они, старухи, сериалы смотрят, поэтому знают, что на третий день невиновных отпускают.
– А если её заставили что-то подписать? – спросила Наталья Алексеевна.
– Так ведь ты заступишься, родная же кровь, – жалостливо сказала та, что в сильных очках.
Какая родная кровь? Сашенька у неё родная кровь! Ещё с недавних пор она Лёню родным почувствовала. И больше никто! Ей бы их спасти, зачем ей эта недоразвитая внучка отца и тётки! А рука под требовательными взглядами старух уже схватилась за телефон.
Молодой человек, работающий на Наппельбаума, в ответ на её рассказ весело ответил, что сейчас всё выяснит, и что дополнительной доверенности не надо, будем считать, что он её семейный адвокат. А потом перезвонил и сказал, что надо срочно подъехать к тому же отделению.
