Солнце опускается ниже к горизонту, и с прохладой вечера в меня пробирается страх. Внутренняя дрожь перевозбуждения становится внешней дрожью страха.
И вот, съев чуть больше оттого, что от слабости дрожат руки, добираюсь в своём чтении до места, где Иисус объясняет ученикам, почему те не смогли сами изгнать беса из мальчика: «род сей изгоняется постом и молитвой», – и вспугнутой птицей упархивает крылышками от меня… Не хочу говорить «моя решимость».
Сомнения пробираются в нас упорхнувшими птичками уверенности. А простыми разговорами и обычными делами обыденность стягивает нас в себя. И я скатываюсь в комфортную яму обыкновенности. Простое опускает с высот духа. Героя можно победить без боя. Просто откладывая бой.
И притупляется сонливостью боль утраты и стыда. Пустосердечное принятие пытается вытеснить все чувства безоценочной усталостью.
И я ухожу спать.
А хотела всю ночь молиться.
Ставлю, правда, будильник. Но на два времени – вдруг мне всё-таки можно поспать подольше? Прошу, конечно: Дух Святой, разбуди, когда нужно.
Дух Святой разбудил. За минуту до прихода сына с работы и за 20 минут до будильника.
Голова гудит высоковольтными проводами. А глаза слипаются сном. И пустота обыкновенности внутри. Святой Дух разбудил, но не наполнил.
***
В доме свет. Сын хлюпает шейкером. Взбивает протеин. Стараюсь не уснуть. Пытаюсь читать Библию. Мелкий шрифт расплывается. Откладываю телефон. Решаю поспать до второго будильника. И такая я обыкновенная!.. Вспоминаю, как не раз просила: Господи, не дай мне скатиться в обыкновенность!
Тёплая постель, рядом муж, сын возится на кухне. Так всё мило и уютно! Ну не стало котёночка, бывает… И сразу боль до тошноты, как только пытаюсь это сбросить, вжимает в постель призывом пожалеть себя. Состояние – как с перепоя. У меня бывает так от недосыпа.
Тянусь к мобильному включить прославление. Вижу среди ютубовских обложек две «приличных» – портрет Виталия Ефремочкина и ниже – Билли Грэма. Выбираю Билли – пусть наорёт на меня сурово! Но он не орёт. Вместо этого разные люди спокойными голосами рассказывают свои страшные истории, стучат в мою замурованную кабинку, пытаются пробить стену, где цемент – сонное равнодушие, смешанное со страхом сомнения: «Не искушай Господа Бога своего…» Господи, можно ли? Есть ли на это воля Твоя?..
Но я же не ритуал поднятия зомби планирую! И всё-таки?..
Сын щёлкает выключателем. Возвращает спящую ночь. О, этот влажный холод израильских зимних ночей!
