- Дьявол! - Анрион пошарил взглядом по сторонам. - Криспиан, ты не помнишь, где клетка, в которой жил тот горластый попугай, подаренный мне какой-то дурочкой? Он еще улетел потом куда-то? Хорошо, что его не поймали, а то надоел он мне хуже приглашаемых матушкой приставучих девиц.
Граф пожал плечами, давая знать, что вопрос явно не к нему.
Герцог схватился за сонетку и принялся яростно ее дергать. Тут же вошел камердинер и пораженно замер, уставившись на крысу, валяющуюся пластом на дорогом диване красного дерева. Конюшенный под его негодующим взглядом тут же сел и аккуратно обвил хвостиком лапки, весь такой благонравный и послушный.
- Клетка попугайская где? - Криспиан, которому хотелось побыстрее взглянуть на изуроченную магинями стену конюшни, нетерпеливо притопнул. - Давай быстрее, мы пошли на дыру смотреть!
- Куда она денется, дыра эта, - с меланхоличным выражением заметил Анрион. - Кто ее заделывать-то будет прямо сейчас? Особенно когда на нее скоро сбежится любоваться если не весь дворец, то половина точно.
Вспомнивший о поручении Поль исчез и вернулся через пару минут, неся довольно большую клетку из потемневшего серебра. Анрион поставил ее перед крысой, распахнул дверцу и предложил:
- Прошу! Это исключительно для вашей безопасности, лорд. Сами понимаете, кошка может появиться буквально ниоткуда.
Крыса тут же одним прыжком оказалась внутри, и даже сама заперла за собой дверцу, чем окончательно сразила и без того шокированного камердинера.
- Поставь ее куда-нибудь в безопасное место, - велел Криспиан, направляясь к двери. - А нам некогда.
Они вприпрыжку, как простые парни, добежали до служебного выхода. Грум несся за ними, чувствуя себя таким же важным, как господа. И придворные, и слуги, встречавшиеся им на пути, замирали и недоуменно смотрели вслед. Потом встряхивались, как собаки, и шли по своим делам, прикидывая, почему герцог вел себя столь неподобающим образом.
По дороге грум рассказал все, что услышал от кучера. Графу эти печальные известия не понравились еще больше, чем герцогу, ведь теперь претенденток на его душу и тело оказалось целых две, причем обе весьма сильные магини, вполне способные сделать из него отбивную в один миг, и он принялся негромко насвистывать похоронный марш, как всегда делал в неприятные минуты.
Прибежав к конюшне, герцог с кузеном застали здесь уже небольшую толпу. Все разглядывали огромную дыру в толстенной кирпичной стене и молчали, обескураженные столь необычным зрелищем.
