***
Столовая для адептов помещалась в корпусе номер четыре. Вход был прямо с улицы, с невысокого крыльца в торце здания. Широкие деревянные двери то и дело хлопали, впуская и выпуская адептов.
Я не без опаски вошла внутрь и оказалась в небольшой прихожей, по сторонам которой, по три в ряд, размещались умывальники довольно неприглядного вида. Мыть руки здесь не захотелось, хотя во время учебы, наверное, придется.
Мимо меня уверенной походкой прошли два адепта. За ними проскользнула девушка. Я пристроилась следом и вошла в общий зал. Мои невольные провожатые сразу же направились к длинному низенькому прилавку, который находился тут же, слева от входа.
Раздачей еды из котлов заведовала пожилая женщина в белой косынке, беспрестанно сползающей ей на глаза. Перед раздачей выстроилось с десяток голодных студентов; когда подходила очередь, перед каждым оказывался помятый от длительного употребления металлический поднос, на который повариха ставила тарелку. Затем огромной поварешкой зачерпывала из котла и наливала порцию какой-то жидкой кашицы. К основному блюду сегодня на ужин полагался не слишком щедрый кусок простого черного хлеба и густой кисель в жестяной кружке. Адепт брал ложку из небольшого судка. Других столовых приборов нам не полагалось.
Пока стояла в очереди, успела рассмотреть зал. Это было довольно широкое и не слишком светлое помещение. Зал был разделен проходом ровно пополам. Правая половина была отдана мужскому полу — тут преобладали спокойные темные тона. Левая половина — девичья — напомнила по яркости и разнообразию оттенков цветник. Обращало внимание, что многие из девушек одевались не просто ярко, а как столичные модницы на светский раут. Это разительно контрастировало с неказистой обстановкой столовой и выглядело довольно смешно, ведь мне с детства внушали, что благородная сьерра везде и всегда обязана одеваться уместно.
Я попыталась отыскать взглядом Лессли на мужской половине, но столкнулась только с любопытными или насмешливыми взглядами адептов.
Получив поднос с порцией непонятного варева, я повернулась к залу, чтобы занять первое же свободное место за одним из столов. За ближайшим к раздаче столом, рассчитанным на шестерых, сидели пять разряженных девиц. Свободным оставался только стул с краю. Но стоило мне подойти, как девица с рыжими кудряшками в наряде пурпурного цвета возмущенно сверкнула глазами: — Занято! — голос был пронзительным и резким, как скрип несмазанного колеса, что удивительно гармонировало с ее режущим взгляд нарядом. Острый длинноватый нос и взбитые у висков локоны придавали ей сходства с верткой рыжей юваттой [1].
