Муж лежал неподвижно и смотрел в потолок. Лицо его было отекшее, бесформенное, заспанное, глаза пустые. Из лучших побуждений она каждый день втайне пичкала его снотворным, чтобы он больше спал, меньше думал. Сына дома не было, он где-то пропадал, прокрадываясь домой только ночью, когда все соседи гарантированно спали. В такие дни она держала с ним связь по телефону.
– Устал лежать. Сейчас бы походить, – мечтательно сказал муж, обращаясь к потолку.
– Бедный мой. Включить тебе телевизор?
– Нет, надоел. Скорей бы все кончилось. Где твои таблетки?
– Будут. Я помню.
Она наклонилась к нему, чтобы поцеловать и у самой шеи учуяла знакомый запах: смесь сильных духов и восковой свечки.
– Кто у нас был?
– Никого.
В следующие полчаса, чувствуя, что сходит с ума, она перенюхала весь дом. Мебель, шмотки, дверные ручки и даже кастрюли в кухне. Пахла только шея мужа. Объяснения этому не было. Она села к нему и стала гладить кончиками пальцев отекшее лицо. Они долго молчали. Говорить было больше не о чем, вот что было страшно. Он знал, что они отдалились друг от друга. Он был обузой и ничем больше. Куском мяса.
– Ты ведь решилась один раз, решись и второй, – сказал он, и голос его завибрировал.
Она хотела возразить, что тот раз был ради сына, потому и преград не было, а тут брать грех на душу… но промолчала. Она до ужаса жалела его и понимала, каково это, – лежать неподвижно неделями в полном умственном здравии и сознавать, что надеяться не на что. Хуже пытки не выдумать. Погребение заживо. Это было уже сравнимо с той душевной болью, что терзала их почти год после смерти сына.
– Где он?
– Гуляет.
– Никогда бы не подумал, что родной сын может так уничтожить нашу жизнь. Нет, не считай, что я о чем сожалею, все мы сделали правильно, только ничего это не изменило.
– Не ожесточайся, он все еще поймет. Мы тоже были молодыми.
Он хмыкнул.
– А знаешь, что я даже ради него никогда не смог бы сделать?
– Что?
– Отрезать тебе руку.
– Это упрек? – моментально спросила она.
– Нет.
– Смог бы. Ты смог бы, я в этом уверена, иначе бы я тебя возненавидела.
Она сделала ему массаж, поворачивая с боку на бок, затем принесла тазик с теплой мыльной водой и обтерла его крепко полотенцем и губкой так, что кожа покраснела и разгорячилась. Руки у нее уже стали сильными, как у борца, и он тяжко кряхтел, когда она его разминала. Потом, чтобы его позабавить, она взяла бритву и ножницы и устроила парикмахерский салон на дому, наведя красоту на его интимное место. Потом исполнила свои супружеские обязанности. Но думала она совсем о другом: о том, что ей нужно срочно предупредить клоуна. И в какой-то момент, особенно глубоко задумавшись, она вдруг заметила, как одинокая слезинка медленно скатывается с его щеки на простыню.
