За рядом зеленых елей, метрах в двадцати от этого места, мелькала оранжевая стена кирпичного особняка. Между ним и парком пролегала дорога, по которой изредка проезжали машины.
– Пришли, стало быть? – Семён, не без удовольствия вытянул уставшие ноги.
– Да, на месте, – отозвался Арсений.
– Ну, и какие планы?
– Пока ждем, когда хозяева уедут.
Семён сидел на лавке, прикрыв глаза, и наслаждался дневной осенней прохладой. Сквозь мохнатые еловые ветви упрямо пробивались солнечные лучи, щекотно присаживаясь к Семёну на веки и на нос. В полудреме перед ним поплыли разные картинки – из мрачного детдомовского детства, из тихой семейной жизни с Валей и ребятишками, из комбинатских рабочих будней. Короткими вспышками мелькали судьбы посторонних людей, приходивших к нему за помощью. Сколько их еще будет? До каких пор Семёну с этим жить? Пока Арсений не отбудет свое долгое земное наказание? Кто и когда решит, что им обоим хватит?
– Просыпайся! – голос Арсения в умиротворенном парке показался особенно звонким. – Пора!
Открыв глаза и тщательно проморгавшись, Семён с удивлением обнаружил, что парк окутали вечерние сумерки. Несколько часов пролетели, как несколько минут. Он достал из кармана пачку сигарет, закурил. Особняк через дорогу уже освещали фонари. Вскоре у ворот остановилась машина с желтой шашкой на крыше. До Семёна донеслись голоса мужчины и женщины. О чем-то переругиваясь на повышенных тонах, они загрузились на заднее сиденье такси и укатили отмечать никому из них не нужный праздник.
– Ну, пошли, – подтолкнул Семёна Арсений. – У нас мало времени.
Семён решительно поднялся со скамейки и зашагал в сторону дороги.
– Ты что-то говорил про камеры, – сказал Семён невидимому помощнику. – Меня же засекут, не успею я к дому подойти.
– Так ты не лезь к центральному входу! Пройди подальше, перейди дорогу, со стороны заднего двора к дому незамеченным сможешь подобраться, там камеры не настоящие, так, муляжи висят. Для виду.
– Хм, и не страшно им за имущество свое? – удивился Семён. – Мало ли кто еще узнать может, что они там для виду…
– Не им, а ему. – Хмыкнул Арсений. – Дмитрию так удобно. У него там свой собственный мирок, куда Татьяна, естественно, не ходит. Зато другие ходят с завидным постоянством. Зачем ему там настоящие камеры?
– Ненормальные, – ворчал Семён, – что-то делят без конца, возня у них какая-то. Зажрались совсем. А я из-за таких вот жизнью должен рисковать… Все равно ведь не поймут ничего.
