– Не перебивай! Тогда… – Лавиния устроила руки на своих похудевших боках, так ей, видимо, лучше думалось. – Чтоб на каменоломни не угнали за долги! Мы – бедные вдовы, кормить нас некому!
– Так и что нам мешает, свободным и овдовевшим, идти на фабрику работать? Взрослые дети, которые не хотят на каменоломни?
– А если у нас на руках дети малые и больные? Еды нет, денег нет, крыши над головой – нет!
– А с кем мы их оставили, пока пошли за милостью?
– С кем-нибудь да оставили! – Лавиния фыркнула. – Мир не без добрых душ! Что ты всё перебиваешь, а сама не предлагаешь ничего?
– Не знаю даже, что можно попросить? Никогда никого ни о чём не просила.
– Да и я тоже, – Лавиния присела на табурет. – То есть просила, конечно, о многом. Но всё конкретных людей, что вот так передо мною, как ты сейчас! – она показала на Сцинку. – А так я и не понимаю, к кому хоть идём и зачем? Алиша, кого тебе нужно убить?
Сцинка подошла поближе, присела у ног Лавинии, приблизила к ней своё лицо. Они сидели в комнатушке над трактиром, нельзя быть полностью уверенными, что никто не слышит. А если услышат, поверят? Сцинка взглянула в окно, на простирающееся чуть поодаль селение. Здесь на ночь они не останутся, точно теперь уйдут в другое. Лавиния попросилась проведать деточек, Алиша отказала. Где Лавиньины отпрыски, кому-нибудь может быть известно. А ежели опять засада? Но подруга так просила… Сцинка пообещала на обратном пути. Узнать бы, что живы все – спокойнее будет на сердце.
– Так кого убить-то надо тебе, Сцинка? – Лавиния нетерпеливо ерзала, не могла спокойно усидеть на месте.
– Не знаю, поверишь или нет? Наклонись ближе!
– Куда уже ближе? Алиша, говори!
И Сцинка выдохнула подруге в самое лицо:
– Убить надо Императрицу-мать!
Шли долго. Одежду, заказанную у портнихи, получили уже в другом селении – много южнее фермы Густава, ближе к дороге на Юг, к каменоломням и почти достроенному замку. Одно крыло было готово, в нём можно было жить. Так, по крайней мере, рассудили те, кто выслал на Юг Императрицу.
Сцинка размышляла о стене. Будет ли война? И за какие ресурсы? Северяне от Южан отгораживаются, хотя пока и пускают тех, кто может пригодиться. Неужели из-за того, что по Югу гуляет Пустынная хворь? Так ведь расползаться она стала как раз после того, как объявили строительство замка и расшевелили старые каменоломни.
Что-то пагубное есть в их земле. До поры до времени скрытое камнем и песком. Стройка же Южного замка северянам на руку. Сгоняют рабов, покупают за большие деньги. А так как платят много, так и вольных людей всё чаще хватают и продают на стройку. Здоровых и молодых мужчин, готовых взяться за оружие и пойти на стену штурмом, почти не осталось. Юг вымирает. Всё, что Сцинке дорого, связано с Югом. Всё с этой стороны стены.
