– Вот она, мразь, – Лавиния зло шикнула Алише в самое ухо. – Проучи её, Сцинка.
Алиша знает, что женщин ей резать сложнее. Чувствует какую-то солидарность. Несчастное родство. Но работа есть работа. Заказали, повода отказываться нет. Пошла, на ходу вытаскивая нож, схватила девушку, притянула. Собралась уже полоснуть по горлу.
Товарки девкины замерли, и голос у всех разом пропал, и разбегаться не стали. Вытаращили глаза и вжались в стенку.
– Стой, Сцинка, не трожь! – Лавиния закричала. Подлетела, схватила занесённую руку. – Передумала я. Не стоит смерть этой Гадины двух золотых. – Мадам Делавинь вытащила деньги, покрутила у девки перед носом. – Что пялишься? Я ведь и передумать могу. Испугалась, а? Дорогу мне не смей переходить! – убрав деньги обратно в расшитый мешочек, Мадам подхватила Алишу под руку.
– Пойдём, Сцинка. Нечего нам тут делать.
Девушка, которую Сцинка чуть не прирезала, спустилась на землю по стеночке. Алиша с Лавиньей ушли. Как только скрылись за углом, Алиша толкнула Мадам Делавинь в шею. Та оступилась, пробежала несколько шагов вперёд, еле как удержала равновесие. Чертыхнулась.
– Чего ты, Сцинка?
– Я ж её чуть не зарезала.
– И велика беда? Пусть с моим мужчиной не крутит. Хвост свой распустила, Гадина. Ещё стоит под боком.
– Так это она виновата, что крутит? Может, мужика твоего зарезать? Будет вернее.
Лавиния развернулась, выпучив глаза, замахала на Алишу руками.
– Ты чего это? Ты не шути так, Сцинка. Любовь у нас.
Алиша взглянула на подругу, на её раздобревшее, поплывшее, но щедро раскрашенное лицо, раздавшуюся талию, одрябшие руки, на яркие юбки, метущие помои и навоз на подмостках, вздохнула:
– Что, опять любовь, Лавиния?
– Сцинка. Нельзя жить без любви.
Вернулись в дом Мадам. Зайдя с чёрного хода, Лавиния повела Алишу темными коридорами. Шепнула:
– Увидишь его, сама всё поймёшь.
Остановились на пороге большой прокуренной комнаты. Двери были не закрыты, и они встали за шторой, в тенёчке.
Внутри, вальяжно раскинувшись в потертых креслах, сидело трое мужчин.
– Упитанные, как коты. Аж лоснятся. Балуешь? – шепнула Сцинка. – И как, спрос есть?
– Отчего же не быть? – пожала плечами Лавиния. – Мадамы, правда, всё больше днём приезжают. Тихонечко. С чёрного ходу. Кареты оставляют у торгового павильона, в накидочку с головой, и пешком юрк сюда. Так что вечерами у мальчиков моих работы нет. Отдыхают.
– Жизнь вольготная, – покачала головой Сцинка. – Где ты их вообще взяла?
