– Ты подумала, Лиза?
– Да.
– Поведаешь?
– Разумеется. Только, прежде чем ответить, скажу, что у меня есть некоторые условия.
– Ставишь условия князю?!
– Ставлю встречные условия человеку, который дает мне слишком скудный выбор.
– Интересно послушать.
– Без проблем. Я не знаю, чего вы от меня ждете, но в курсе же, что волшебничать я не умею? Вижу, в курсе. Так вот. Мое условие: вы отпускаете меня и оставляете в покое жителей Троедубья. Совсем. Абсолютно. Пусть люди живут нормально.
– Глупая баба! Земля Соловья теперь часть…
– Тем более. Раз вы сами называете себя справедливым, то, как руководитель этой земли, пусть новоприобретенной, должны заботиться о его жителях. Разве не так? Или у вас тут другие законы? В любом случае, я от своих слов не отступлюсь.
– Я вот мыслю, – проговорил медленно. – Длинный твой язык тебе не понадобится в делах наших. Может, вырвать?
– Вырывайте. Только тогда я ничем помочь не смогу.
– Считаешь, я настаивать не умею?
– Не сомневаюсь, у вас в загашнике куча мастеров по изуверствам и пыткам. Только, если бы вы могли, я бы уже была похожа на кусок мяса. Но вы же до сих пор этого не сделали, верно? Значит, вам нужна сравнительно целая ведьма, как принято меня тут называть.
Я говорила медленно, но громко, чтобы смысл сказанного доходил до жестокого князя, и чтобы он не сомневался в том, что мое решение не изменить.
Как я упоминала, время принять решение у меня было. В том числе, и о том, в чем я призналась себе по пьяни не так давно. А сейчас кажется, полжизни назад. Я влюбилась в Соловья, первый раз полюбила по-настоящему. И моя любовь, первая и, подозреваю, последняя, ибо жизнь в этом мире длинной не будет, убита, а я вынуждена смотреть в глаза тому, кто распорядился это совершить.
– Ты…
– Вы сжигали выходцев с той стороны? Почему не сожжете меня? В чем подвох?
– Ты должна…
– Вам я ничего не должна! – в эту фразу я вложила всю ненависть и боль, которые сейчас испытывала. – Но иду навстречу, потому что надеюсь на выполнение условий. Иначе клянусь…
– Что ты можешь?
– О, не уверена, что вы знаете о моем мире достаточно! Кто ведает, на что я способна на самом деле, правда?
Это было угроза, причем спонтанная, не имеющая под собой никаких доводов, но то ли голос прозвучал громче, то ли простое совпадение, но последнее слово неожиданно подхватило эхо, разнеся по коридору «правда…правда…». Надо отдать должное Владимиру, мускул не дрогнул, нервы у такого человека должны быть стальные, но что-то в его взгляде изменилось. Вряд ли он стал меня бояться, надеяться на это глупо и не дальновидно. Мой блеф раскусить легче, чем раскрытую фисташку. Но я осталась собой довольна.
