Молчу. Слушаю.
— За Аттику он судился с Афиной. За Орею — опять же с Афиной…
— Проиграл?
— Как обычно. В Орее суд решил не рисковать. Здравомыслящие люди, не находишь? Вынесли решение в пользу обоих. Афина и Посейдон, покровители и защитники орейской земли, но Посейдон — второй. Как полагаешь, он был доволен?
Я ёжусь. Молчу. Закрываю глаза, вижу затопленную Орею. Орею, разрушенную землетрясением. Безлюдную Орею. Открываю глаза. Уж лучше звезды!
— Не везет ему, парень. В смысле, с землей не везет. Колебать — это сколько угодно. А покровительствовать — не очень. Говорят, было у него одно владение — Атлантида, так и та утонула. Правда или нет, не знаю…
— Зато ему с сыновьями повезло! — пылко возражаю я.
Теперь умолкает дедушка.
Я жду. Я очень долго жду.
— Это да, — наконец произносит Сизиф. — Сыновей много, спору нет. Кто хочешь обзавидуется.
— Я не про много! Я про то, какие!
— А какие они, сыновья Посейдона? Ты хоть одного знаешь?
— Одного знаю, — бурчу я.
— Ну, с этим не скажу, чтобы повезло. Нахал и болтун. Мелочь пузатая. Кто еще?
Я кусаю губы. Не помогает. Засовываю в рот кулак. Не помогает. Прикусываю что есть сил. Помогает. Боль не дает ответить Сизифу дерзостью.
— Сарпедон, — вместо меня продолжает дедушка. — Вот кто еще: Сарпедон Фракиец, сын правителя Айны.
— Как сын? Какого еще правителя?
Дедушка ехидно хмыкает. Хорошо, что ночь! Никто не видит, как мои щеки заливает краска стыда. Ну да, конечно. Сарпедон, сын правителя Айны. Как я — сын Главка Эфирского. Что тут непонятного? Эх я, дурень! Мог бы сразу сообразить!
— Великан, — утешает меня дедушка. — Ходячая гора. Силища! Это я о Сарпедоне. Кстати, нахал и болтун. Болтает, не подумав, потом наглеет, лезет в драку. Все, кто приезжает во Фракию, плачут от его наглости. Я имею в виду тех, кто остался жив. Остальные уже не плачут. Полагаю, однажды Сарпедона убьют.
— Он великан!
Я живо представил себе этого Сарпедона. Медведь размером с гору. Ручищи волосатые, кулаки что твои кувалды. Голова под облака. Поди убей такого!
— Застрелят из лука. Отравят, — дедушка размышляет, постукивая меня пальцем по макушке. Каждый тычок вколачивает в меня толику здравого смысла, отчего на душе становится пусто и горько. — Столкнут с обрыва. Великаны падают громче прочих. Так, кто у нас еще из сыновей Посейдона? Ага, Полифем.
— Великан?
— Хуже, циклоп. Полифем Юрский, по названию родного острова.
— Нахал? Болтун?
— Насильник и людоед. Ходят слухи, что он домогается даже местных сатиров. Ты понимаешь, о чем я?
