— Правда.
— Ты его видел? Таната?!
— Не ори! — зло зашипел он на меня. — С ума сошел? Такими именами разбрасываться?! Нет, не видел. Я вниз спустился, пару шагов сделал… А там темнота. Даже не темнота — тьма кромешная. Будто весь мир смолой залило, от пяток до макушки. Факел у меня погас, как ветром задуло. Только ветра не было, я точно помню. Тьма была и холод. Я такого холода и не знал никогда. Не снаружи холодно, а изнутри. Билось во мне сердце, а стал кусок железа. Мертвый, ледяной. Саму жизнь из тебя выстуживает, до последней капельки… Лязгнуло что-то: глухо так, будто глубоко под землей. Меня как подбросило! В себя только у ворот пришел. Не знал, как там оказался. Больше в подвал — ни ногой! Даже близко не подходил.
— А я и не пытался, — вздохнул Делиад. — На тебя глянул: покойник, и тот краше! Сразу понял: ну его в Тартар, этот подвал!
— А Арей… Арей приходил? Таната выручал? Это тоже правда?!
— Правда.
— Это я уже помню, — отозвался Пирен. — Три года прошло, вырасти успел…
— А ты, небось, нет.
Делиад бросил пинать камешки. Покосился на меня:
— Тебе сколько тогда было? Два? Три?
Я не знал, что ответить. Что я должен был помнить? Не помнить? Уж бога войны я бы точно не забыл, если б увидел!
— Значит, не помнишь.
— Он тоже ночью заявился. Эниалий[20], в смысле.
— Грохот, лязг!
— Полыхнуло на весь двор!
— Как пожар! Багровым таким, страшным…
— Все попрятались…
— А нас заперли. Сидите тихо, сказали. Не высовывайтесь!
— Кто сказал?
— Отец, кто ж еще?
— Ну, мы и сидели…
— Не высовывались. Как велели. У меня после того подвала всякую охоту отбило…
— А я, дурак, выглянул. Не удержался. На ложе встал, до окна дотянулся. Оно высоко было, под потолком.
— Видел его?!
— Мельком. Он уже уходил. Лучше б не видел!
— Какой он?
Делиад ответил не сразу. А мне смутно припомнилось: мы с братьями сидим в темной комнате, все вчетвером. В окошке под потолком — багровые сполохи. Пол под ногами трясется. Мне страшно. Я плачу. Алкимен меня успокаивает. Алкимен?! Ну да. Он вообще хороший, хоть и любит подшутить. Когда надо — чем угодно поделится. И в обиду не даст…
Было? Не было?
Может, это я уже сейчас вообразил? Наслушался братних рассказов — и представил. Или правда вспомнил?
— Огромный. Страшный, — Делиад с трудом подбирал слова. Простые, понятные слова, отчего они били наотмашь, сжимали сердце ледяными пальцами. — С кипарис высотой — тот, что у ворот. Весь как из бронзы. Из-за доспеха, наверное. Шлем с конской гривой. Лица не видел, только спину. Это хорошо, наверное. Он в крови был. Или это свет от него такой шел, кровавый? Не знаю. Шагнул — и исчез.
