В Замоскворечье повязали двух воров — самозванца и беглого драгуна Никодима, третьего убили. Сопротивлялись они яростно — пистолетной пальбой и шпагами, так что немалой кровью досталась победа. Доставили в застенок, хотели пытать — но все пошло совсем не так. Оба вора сбежали, причем один из них, тот, кто в личине самозванца, перерезал путы. И князь сразу подумал о том, что был сообщник из приказных людишек, кто нож передал, тот самый, которым зарезали двух катов, что пришли за ним, чтобы отволочь лже-царевича на дыбу.
— Ловкий, ничего не скажешь, — пробормотал Иван Федорович, припоминая, как сам осматривал застенок. Выходило, что потом самозванец ухитрился зарезать вооруженного шпагой и пистолетом офицера, подручного палача, который, судя по всему, попытался отбиваться ножом, связать и раскаленным железом пытать дьяка.
— Не много ли для одного подвигов?! Так не бывает! А потому подьячий Лешка Петров в деле том участие имел, вот только…
Князь-кесарь задумался — караульного солдата нашли в неглиже в камере, той самой, где беглого драгуна Никодимку держали. Клялся служивый, что службу нес бдительно, пропустил дьяка с катами, офицера, а спустя полчаса и писаря. Но получил удар по голове непонятно от кого и как, ничего не помнил. Повесили сразу же на дыбу — показания подтвердились, только сказал, что присел и задремал, вот его кто-то и оглушил — о том князь-кесарь догадывался и сам. Так что выдрали солдата батогами прежестоко — если каждого казнить за нарушение артикула воинского, то половину гарнизона московского извести можно подчистую.
Но вся штука в том, что писарь Петров слаб телом, тщедушен, вряд ли в бойне участвовал сам, хотя, несомненно, самозванцу помогал. Вот только чем он дольше думал над этим делом, тем больше вставало вопросов:
Совсем непонятно для чего железом пытали дьяка — что из него выбили, какие сведения?
И почему тогда не зарезали?
И как тот ухитрился закрыть камеру, если этот самозванец настолько ловок и позволил Артемию так сделать?!
Или все это сговор преступный, чтобы его в заблуждение ввести и следствие по ложному пути направить?
Князь прикусил губу — писаря искали по всему городу, как и самозванца с беглым драгуном. Подьячего Акулинина, что три дня непонятно зачем просидел за бесполезным занятием по приказу Емельянова, поставил на место дьяка — тот взялся за дело с необычайным рвением, желая выслужиться. И можно было не сомневаться, что преступников разыщет и возьмет, или живыми, или мертвыми — как получится.
