Я подумала о том, каким оно могло бы быть в моем исполнении… то есть, каким оно будет? Когда впервые сорвется с моих пальцев? Подумала — и тут же отбросила эту мысль. Ну ее! И его тоже ну. Не нужно мне никакого пламени, по крайней мере, сегодня.
— Аврора! На выход! — Пейт сунулся в гримерную, за что в него полетел пуант переодевающейся Хелены. — Уй!
Она едва успел спрятаться за дверь, и я выпорхнула к нему. И к вальцгардам.
Короткая перебежка по коридорам — и мы на сцене. Под пристальными взглядами всех гостей, которые пришли сегодня, в относительно свободный от корпоративов день. Относительно, потому что вот, например, слева три столика выкуплены небольшим риэлторским агентством, а вся зона справа — какой-то еще компанией, покрупнее. Я это помню, поскольку нам показывали всю запись перед праздниками, разве что Сибриллу Ритхарсон забыли упомянуть — ну тут все понятно, почему оно до последнего держалось в тайне.
Музыка, вливается в зал, подхватывая наши первые с Пейтом движения, и я в окне вскинутых рук вижу, как стекло ВИП-ложи по центру идет вниз.
Открывая мне и залу Вайдхэна. И Алеру.
Если бы я не открывала танец, не знаю, что было бы. Потому что внутри костром полыхнуло пламя — черное или ярости — это ж надо было додуматься притащить эту… Иртханессу! Сюда! И музыка была под стать моему состоянию, поэтому я рывком оттолкнулась от сцены и взлетела.
Справа мелькнул зал, утонувший в приглушенном на время выступления свете, а я считала безумные удары сердца. Один, другой, третий — разворот! Кружение мимо Пейта, уход от протянутых ко мне рук.
И не думать! Не думать о том, как они там мило сидят за столиком.
Глазея на меня!
И-и-иртхан!
Если бы я могла это сейчас озвучить, получилось бы самое изысканное, самое шикарнейшее оскорбление всех времен и народов, повторить которое не смог бы никто. Ладно, риамер Вайдхэн! Хотели представления с огоньком? Будет вам представление с огоньком!
Балет в Грин Лодж допускал отклонения от классического стиля, поэтому сейчас, когда руки Пейта легли мне на талию, и мы закружились вместе, я, вместо того чтобы отпрянуть, подалась вперед. Положила ладони ему на лицо, скользя по резким мужским скулам.
— Ты что делаешь, Аврора? — одними губами спросил он.
— Импровизирую. Доверься мне.
— Только это мне и остается.
Говорить в танце, а если быть точной, в сумасшедшем кружении, достаточно сложно, но сейчас короткое промедление выглядело как мгновение особенной близости. Именно мгновение: когда я положила ладони на его грудь и с силой толкнула в сторону, мы снова разлетелись в разные края сцены. И замерли — на миг.
