На четвертом уроке она научилась воспринимать "картинки", не зажмуриваясь. Это было еще одним шагом вперед. В конце недели прогресс был очевиден: мысли она передавала самые простые и не всегда на более или менее спокойном уровне (иногда срывалась на полную силу, и это было кошмаром для всех), но _п_р_и_н_и_м_а_л_а_ нас всех очень хорошо, хотя из тех разговоров, которые мы вели между собой, она улавливала очень немного.
- Вы говорите слишком быстро и слишком много всего сразу, жаловалась она. - Розалинда и все другие... Вы делаете это так быстро, что все запутывается... Правда, у _д_р_у_г_и_х_ еще больше запутано... добавила она.
- У каких это других? У Кэтрин и у Марка? - спросил я.
- Нет. Этих-то я узнаю. Я про _д_р_у_г_и_х_. Тех, что там, далеко-далеко! - нетерпеливо объяснила она.
Я решил ничем не выдавать своих чувств.
- Наверно, я их просто не знаю, - сказал я спокойно. - А кто они такие?
- Почем я знаю, - ответила она. - А ты разве их не слышишь? Они там, - она махнула рукой на юго-запад, - но только далеко-далеко...
Я попытался собраться с мыслями.
- А сейчас, сию минуту, ты их _с_л_ы_ш_и_ш_ь_? - спросил я.
- Да. Но не очень... не очень ясно, - ответила она.
Я изо всех сил попытался уловить хоть что-нибудь, но все мои усилия были напрасны.
- Постарайся _п_е_р_е_д_а_т_ь_ мне то, что ты слышишь от _н_и_х_, попросил я Петру.
Она постаралась. Что-то там явно было, но на таком уровне, на котором никто из нас ничего понять не мог. Кроме того, _э_т_о_ было так расплывчато, что вообще не имело каких-то конкретных очертаний, вероятно, потому, что Петра пыталась схватить и передать нам то, чего сама не понимала. Я ничего не мог разобрать и позвал Розалинду, но и она тоже ничего не поняла. Петре это давалось с трудом, она быстро устала и минут через пять мы решили оставить эти попытки.
Несмотря на то, что Петра все еще частенько забывалась и буквально о_г_л_у_ш_а_л_а_ нас, все мы гордились ею. У нас было такое чувство, словно мы открыли никому еще пока не известного певца, который в будущем обязательно прославится, станет _п_е_р_в_ы_м_... Только все это было гораздо важнее, чем какое-то там пение...
- Из нее может получиться нечто _п_о_т_р_я_с_а_ю_щ_е_е_, - выразил общее мнение Мишель. - Только если она не сведет нас всех с ума прежде, чем научится сдерживаться, - добавил он.
Дней десять спустя после истории с пони дядя Аксель за ужином попросил меня помочь ему, пока не стемнело, починить старую повозку. Просьба была самая обычная, но что-то в его взгляде заставило меня насторожиться. Я согласился. Мы закончили ужин, вышли из дому во двор и зашли за сарай, где нас никто не мог подслушать. Он выплюнул изо рта соломинку, которой задумчиво ковырял в зубах, и посмотрел на меня.
