— Ты уходишь от нее? — спросила я с резкостью в голосе, несмотря на то, что видела неприкрытую боль на его лице. Мне не нужно, чтобы он произносил это вслух, я уже знала правду. Черт, если бы Джей не был женат на мне, если бы наши жизни не сложились так, как сложились, я была уверена, что он тоже попытался бы бросить меня. Как бы то ни было, я все еще не уверена, что он этого не сделает.
У этих мужчин, пытающихся защитить нас, был один путь. Они думали, что их отсутствие было своего рода даром, милосердием.
Карсон потер затылок.
— Ей лучше без меня. — Он посмотрел на закрытую дверь, затем снова на меня. — Если бы она не встретила меня, ничего этого бы не случилось. Мне нужно уйти. Со мной она познает только боль.
Я уставилась на него. На этого испорченного человека. Тот, кто вселял страх в любого, кто попадался ему на пути. Тот, кто способен творить ужасные, жестокие вещи с другими людьми. Человек, которого моя лучшая подруга полюбила всем сердцем. Своим искалеченным, разбитым и кровоточащим сердцем после потери ребенка, о котором она и не подозревала.
— Ты трус, — выплюнула я со всем своим гневом и печалью. Я наклонилась вперед, чтобы он знал, — я его не боюсь. Не впечатлена той жертвой, которую он приносил. Ни капельки. — Не просто трус, но и самовлюбленный, — продолжила я. — Знаешь, если бы я не пошла в «Клатч» той ночью, я бы никогда не встретила Джея, никогда бы не встретила тебя, и, следовательно, Рен никогда бы не познакомилась с тобой. Но это не моя вина. — Я снова посмотрела на дверь, сглотнув от боли в горле, от боли в сердце, прежде чем встретиться взглядом с Карсоном. — Некого винить, кроме людей, которые это сделали. Ты позаботился о них, не так ли?
Карсон резко кивнул один раз.
Да. О них позаботились. Они мертвы.
Я была счастлива. Рада, что те, кто разорвали жизнь моей лучшей подруги на части, и сделали так, что у нее остались шрамы на всю жизнь, те, кто, бл*дь, убили ее ребенка, сдохли. Я надеялась, что все произошло долго и болезненно.
— Они наказаны. Люди, которые действительно виноваты, — вздохнула я. — А то, что ты уходишь сейчас, не наказывает никого, кроме Рен. Не причиняет вреда никому, кроме нее. И эта женщина, эта потрясающая, добрая, с открытым сердцем женщина разорвана на части. — Мой голос слегка дрогнул в конце, но я продолжала сражаться. — И да поможет мне бог, если ты посмеешь оставить ее в то время, когда она нуждается в тебе больше всего, я выслежу тебя и прикончу.
