— Я выхожу из офиса через пять минут. Ей что-нибудь нужно? — спросила Зои напряженным голосом. Она делала все возможное, чтобы быть сильной, стойкой и непоколебимой ради Рен, ради всех нас, но я знала, что ей было нелегко. Зои была альфа-самкой во всех лучших отношениях. Она защищала и любила своих друзей с непобедимой свирепостью. Она говорила правду, даже когда это причиняло боль. Она праздновала каждую нашу победу, как если бы та была ее собственной, и чувствовала боль от каждого горя.
— Нет, ей ничего не нужно, — ответила я низким и скрипучим голосом. — Мы ничего не можем ей дать.
— Я надеюсь, что они умрут медленно, — вскипела Зои через мгновение.
Это повергло меня в шок и заставило замолчать. Зои не была равнодушна к насилию этого мира. Она была реалисткой, циничной, живущей своей жизнью с поднятой рукой в качестве щита.
Но сама она никогда не была жестокой. Ей пришлось со многим столкнуться в своей жизни, несмотря на то, что ее родители надрывали свои задницы, лишь бы дать ей спокойную жизнь. У Зои был выбор, когда она столкнулась с реальностью того, насколько жесток этот мир. Принять несправедливость и позволить ей ожесточиться, или высоко держать голову, не позволяя ни одному человеку заставить ее склониться. Она выбрала последнее. И была самой царственной особой, которую я знала.
И все же теперь она жаждала крови.
— Я тоже, — прошептала я.
Я повесила трубку, мой мир затрясся, накренился. Ничто не будет по-прежнему после того, как все уладится, и я ощущала себя беспомощной и маленькой.
Когда я подняла глаза, Эрика передо мной не было. Стоял Карсон.
Он все еще был одет в ту же черную футболку и джинсы, в которых был, когда все произошло. Его глаза были налиты кровью и отяжелели, показывая, что он не спал. Я опустила взгляд на его руки. Хотя он их вымыл, я не пропустила их слегка розоватый оттенок. Кровь.
Он уставился на дверь в палату Рен, стоя в коридоре, как будто был статуей, а не человеком.
— Это моя вина. — Его голос не был ровным, пустым, резким, как я привыкла. Даже когда он был с Рен, то был холоден. Но не похожим на Джея. Он не позволял даже шепоту своего сердца, своим истинным чувствам выскользнуть наружу.
Но его глаза, те, что были мертвыми и опасными в ту ночь, когда я встретила Джея, танцевали с жизнью и любовью всякий раз, когда он смотрел на Рен. Всякий раз, когда Рен оказывалась поблизости.
Сказать, что эти глаза теперь были мертвы, было бы преуменьшением. Они были не просто мертвы. Они были разрушены, уничтожены, раздавлены. Я видела в них кое-что еще. Поражение. Тот блеск альфа-самца, который был в глазах Джея, когда он ушел от меня, думая, что это к лучшему.
