– Я бы тоже хотел прожить как рантье, полностью распоряжаясь своим временем. Только тратил бы его не на поиск увеселений, а на своё призвание, дело всей своей жизни, так сказать, – пьяный майор стал проглатывать окончания слов, затрудняя понимание сказанного им.
– Нет у меня никакого призвания, Валентин Владимирович, понимаете, нет. Вот вы, к примеру, защитник Отечества. Воин. На сегодняшний день организатор, вдохновитель и руководитель волонтёрских акций по уборке мусора. Главнокомандующий на этом фронте! – меня распирало от выпитого, хотелось говорить красиво и метафорично.
– Господи, Лёша! – путался он. – Знал бы ты, как я ненавижу себя за то, что отдал жизнь армаде и профукал лучшие годы в вонючих казармах среди старлеев, капитанов и сволочюги полкана! Из меня защитник Отечества, как из тебя пуля. Извини. Из дерьма пуля. Даже войну с мусором, на которую ты определил меня генералиссимусом, я, похоже, проиграю, – его осоловевшие глаза набухали слезами.
– Не бери в голову, Валентин. Ты сражаешься, а это главное! Окончательный исход битвы в руках Высшего командования, – я поднял указательный палец вверх, перейдя с ним на «ты».
– Соседи надо мной дерутся постоянно, но на людях пытаются изображать счастливую супружескую пару, – то ли не понял он моего иносказания, то ли решил пошутить. – У нас с тобой горючее заканчивается, дорогой товарищ. Но не беда! Я быстренько сбегаю, одна нога там, другая здесь.
– Куда же ты пойдёшь? – искренне удивился я. – Заберут наверняка! Давай тогда вместе сбегаем что ли. Купишь себе на вечер чекушку, а мне домой пора.
Но майор был непреклонен, будто принял единственно верное решение в тяжёлых боевых условиях. Он даже как-то протрезвел, собрался с мыслями и подтянулся. Мне разрешили включить телевизор, и оценить подборку книг небольшой домашней библиотеки, по возможности их не касаясь. Однако строго-настрого запретили заходить в спальню, где, по словам хозяина, царил страшный беспорядок.
Оставшись один, я не стал делать ничего из разрешённого или запрещённого, а просто с облегчением растянулся на стареньком диване, закрыл глаза и дал своему телу заслуженный отдых. Обивка дивана пропахла терпким запахом сигарет, что совсем не мешало расслабиться в сладкой неге. Действие водки усиливало удовлетворение от проделанной работы на благо города. Всё было неплохо, даже замечательно. В таком блаженном состоянии я и уснул, словно убаюканный старинной сказкой малыш. А когда открыл глаза, обнаружил, что в комнате темно, но не настолько, чтобы не различать стулья, посуду на столе, чёрный прямоугольник телеэкрана, тикающий диск часов над дверью. Встав с дивана, я автоматическим движением достал айфон и с удивлением узнал, что уже седьмой час вечера. Довольно громко крикнул: «Валентин!». Потом уже спокойнее добавил, заходя на кухню: «Владимирович». Тишина была мне ответом. Включив свет везде, где нашёл выключатель, я убедился в своём полном одиночестве. Хозяина не было ни ванной, ни в туалете, ни в безупречно убранной спальне, ни в темнушке. За те несколько минут, пока я сидел в недоумении, мозг успел нарисовать разнообразные картины случившегося с пропавшим пенсионером. От внезапного приступа по дороге в магазин, до попадания под колёса автомобиля. Немного успокоив себя тем, что его мог просто-напросто забрал полицейский патруль из-за непотребного вида, я решил покинуть чужую квартиру. Но не тут-то было. Старая металлическая дверь имела с внутренней стороны лишь щеколду, и когда запиралась на замок, исключала возможность без ключа выбраться из квартиры. Такую модель постоянно проклинал мой запойный приятель, которого жена несколько раз закрывала с утра в квартире без шанса сбегать за опохмелкой, а сама уходила на работу. В течение следующего часа я проверил все места, где мог находиться второй экземпляр ключей, опрокидывая вазы и шкатулки, залезая в шкафчики и тумбочки, шаря по карманам верхней одежды и ползая под кроватью. Наконец устал и сдался, всё ещё надеясь услышать звук открываемой двери. Номера телефона отставного офицера у меня не было. Под вчерашним видеороликом в соцсети личные контактные данные отсутствовали. Гугл оказался бессилен. По-видимому, Валентин Владимирович не утруждал себя созданием личных аккаунтов. Пнув в злом бессилии ненавистную дверь, я стал бесцельно ходить по квартире, пока не оказался на балконе. И тут в мою непротрезвевшую голову пришла отчаянная мысль попробовать спуститься вниз при помощи верёвки из связанных простыней. Правда вскоре эта идея показалась мне смехотворной. Высота второго этажа вовсе не была пугающей, а аккуратно скошенная трава на газоне в свете вечерних огней как бы намекала на мягкое приземление и тянула к себе, обещая освобождение. Недолго думая, я перемахнул через перила и, ухватившись руками за бетонное основание балкона, повис на нём, как на перекладине. «Это кто такой? Полицию вызывать надо! Квартиру Валентина обчистили!», – раздались взволнованные женские голоса со стороны входа в подъезд. Я машинально разжал хватку и довольно удачно рухнул на землю, успев сжать согнутые в коленях ноги. Слышно было, как ко мне кто-то подбежал. «Куда пошёл!? Не подходи к нему, Петя!», – заголосила одна из женщин. Я медленно поднялся и сделал несколько шагов, убедившись в своей полной дееспособности. Проверив на месте ли ключи и портмоне, немного расстроился, заметив пробежавшие по экрану айфона трещинки. Хотел было подойти к кричавшим женщинам и объяснить ситуацию, но делать этого не стал, а просто похлопал себя по карманам и поднял руки, показав пустые ладони. Они смотрели на меня молча. Подросток возле них снимал происходящее на телефон. «Теперь точно попаду в хронику происшествий. От славы не убежишь. Проснусь поутру известным, вполне возможно, одиноким», – невесело прикидывал я грядущие последствия своей популярности, уходя прочь от дома пропавшего предводителя волонтёров.
