– Лоренцо! Какого черта ты так долго пялишься в эту палату? – подходя, спросил Хэнк.
Видимо, он наблюдал за мной какое-то время.
– После того случая я стараюсь быть более внимательным…
– Че ты несешь?
Я закрыл окошко.
– Мне показалось, что он откинулся.
– Я слышал, как ты разговаривал. – Хэнк открыл окошко вновь и, посветив фонариком, убедился, что пациент лежит в кровати.
– Мне пришлось разбудить его.
– Ты такой бледный, Лоренцо. С тобой точно все в порядке?
– Со мной все нормально. Но спасибо за…
– Иди-ка лучше отдохни, – перебил он. – Я подежурю.
– Даже так?
– Э, нет, не все так просто. За это кайфовое дело ты будешь моим должником.
– Как всегда, – ответил я, изображая негодование.
Чувствуя незакрытый вопрос по поводу моего здоровья, Хэнк бросил оценивающий взгляд, на коем я не стал заострять внимание и отправился в комнату отдыха.
Вскоре наши беседы продолжились. Я рассказал Нэйману о своей судьбе, как устроился в этот ад, какова жизнь свободного человека за пределами стен психиатрической клиники, как тяжело было моим родителям. А он в свою очередь слушал, комментировал, давал советы, но практически не обронил ни слова о своей жизни до клиники. Пациент палаты 204 продолжал утверждать, что не помнит своего прошлого. И вряд ли когда-нибудь вспомнит.
Однажды наш разговор перетек в философские дебри. Помню, тогда я пришел с пачкой печенья, забросил ее в окошко, закрыл его и уселся прямо на пол. Спустя несколько минут приятного общения Нэйман спросил у меня:
– Лоренцо, ты славный парень, но как ты относишься к жизни? В чем её смысл?
– Даже не знаю, может его и вовсе нет, – флегматично ответил я.
– Для молодого человека это странный вывод.
– Согласен. Но я с этим ничего не могу поделать. Почти каждый день я иду на работу, потом отдыхаю, выпиваю, ложусь спать, просыпаюсь – и всё заново. Возможно, у меня появится семья, дети, я сменю одну работу, вторую, но жизнь будет идти, и, по сути, в ней ничего не будет меняться.
– Так для чего ты тогда живешь?
– Сейчас – для родителей, потом – скорее всего, ради собственной семьи. Но в целом, считаю, что природа придумала инстинкт самосохранения не зря, иначе каждый второй житель планеты уже был бы на том свете, даже не вникая в суть серьезных проблем. Плюс любопытно посмотреть, что же будет дальше, возможно, случится что-то интересное, о чем я даже и не предполагаю. Наверное, в этом все-таки есть какой-то смысл.
– Знаешь, я бы хотел, чтобы у меня был такой же сын. Умный, благородный, честный…
